Держава (том второй)

— Папа' и чего ты расстроился? — возмутился в душе таким отношением к герою Ляояна Рубанов–младший. — Соберутся сторож Пахомыч, дворник Власыч, кучер Архип Александрович и за бутылкой пшеничной решат, как России жить завтра, — до слёз развеселил отца.

Вытерев салфеткой глаза, тот произнёс: «Смирно! Ать–два!» — и подождав, когда жена отсмеётся, продолжил, вновь став серьёзным:

— А теперь, как мне конфиденциально сообщил, будучи на приёме у государя, Рыдзевский…

— Это главный жандарм, который? — перебила мужа Ирина Аркадьевна.

— Нет! — возбуждённо отреагировал он. — Это заместитель Власыча, который…

— Ну зачем так агрессивно, мил–человек? — отпила глоток вина супруга, чему–то улыбнувшись.

— По инициативе нелегальной организации «Союз освобождения», по всей стране проводятся общественные собрания под шифром «банкеты».

— С одного из которых вас вчера принесли, — опять съязвила Ирина Аркадьевна.

Не слушая её — бабы есть бабы, даже корпусихи, Максим Акимович докончил:

— На этих форумах выносятся резолюции с требованиями конституции… Дошло до того, что сегодня черниговский предводитель дворянства прислал на имя государя телеграмму с «конституционным» решением, за которое проголосовало его земское собрание. Государь начинает жалеть, что уступил Марии Фёдоровне, доверив столь важный пост князю–демократу.

Отец, теперь я понял, почему вернувшийся с войны князь Андрей Ширинский—Шахматов опубликовал в «Новом времени» статью «Дома–ли я?» — не поленился сходить за газетой Аким и зачитал: «Часть нашего общества заболела тяжёлым недугом сомнения… Тот ли это народ, который всего несколько месяцев назад поднялся как один человек?.. ТАМ не сомневаются», — написал он про армию…

«Специально пешком погуляю по городу, решил Аким, — и погляжу, чем народ дышит… Неужели Гришка Зерендорф напрасно погиб?» — откашлявшись, ушёл в свою комнату.

— Видите, сударь, своей политикой сына расстроили, — упрекнула мужа Ирина Аркадьевна, допив бокал.

— А я его завтра в Гатчину свожу. Пусть поглядит, где его отец вскоре с царём охотиться будут. Вчера ещё в канцелярии Императорской охоты пропуск ему заказал.

— Сударик мой, — нежно улыбнулась мужу, — сводите уж лучше в зоологический парк. Ведь слона в Гатчине нет.

— Зато там имеются привезённые из Беловежской пущи зубры. Полюбопытствуем на медведей, что живут в специально огороженном «медвежатнике», на оленей, волков, лисиц… Какая там псарня, у–у–у! А птицы сколько. Фазаны, куропатки… Специально выводят…

— Да дарили вы мне, вместо бриллиантов, открытку с видом на птичник в парке «Зверинец», — рассмеялась она.

— Чего смешного? «Фазанник» — это образец для других птицеводческих хозяйств. Количество дичи, несмотря на охоту, не уменьшается. Туда даже из Финляндии кошки добираются, чтоб птицами полакомиться…

— Ага! И собаки из Поволжья на экскурсию к местным псам бегут, — развеселилась Ирина Аркадьевна. — В прошлом году ты принёс Отчёт об Императорской охоте. Так больше всего кошки с собаками пострадали.

— Эту живность егеря отстреливают, — улыбнулся Максим Акимович, — а всё, что убито на территории фазанника или Заячьего ремиза, заносится в Отчёт… По словам обер–егермейстера Димки Голицына, егеря совсем обнаглели и раз в десять привирают насчёт домашней живности, дабы свою работу показать, — поощрительно пожал плечами. — Молодцы, что скажешь. Мои полковники также поступают…

— Они тоже кошек отстреливают? — всё не могла успокоиться Ирина Аркадьевна. — Просветите меня, господин Рубанов, если уж зашёл столь занятный разговор, что такое «ремиз».

— О–о–о! Это великая охотничья тайна, — хмыкнул супруг. — Ведь прекрасно знаешь, что в переводе с французского «ремиз» означает место или кустарник, в котором скрывается дичь…

— А кошачьего ремиза нет, только заячий? — веселилась супруга, радуясь, что старший сын дома, при ней, что муж её любит, а у младшенького, тьфу–тьфу, нет даже царапины.

____________________________________________

Во второй половине ноября Максим Акимович, тепло одетый и с ружьём за плечами, прибыл в Царское Село.

В 12 пополудни, помолясь покровителю охотников и рыбаков святому Трифону, небольшая компания охотников во главе с царём, тряслась в вагоне литерного поезда по Московско—Виндаво-Рыбинской железной дороге.

Чтоб не тратить зря время приближённые и сам император, не чинясь, тянули жребий, разыгрывая «номера» будущей охоты на лосей.

Максиму Акимовичу выпавший номер не понравился. К тому же он не был страстным охотником.

«Лучше бы в фазанник отправились охотиться. Какого–нибудь тетерева я бы точно завалил», — начал мыслить охотничьим категориями.

— Прав был писатель Тургенев, — щёлкнул пальцами обер–егермейстер, подозвав егеря, ловко расставившего на столике маленькие серебряные стаканчики, и наполнив их из водочной бутылки. — Коньяк на охоте — нонсенс, — поднял рюмку Голицын.

— Так что сказал Тургенев? — с прищуром от светившего в окошко солнца поинтересовался государь, подняв стаканчик.