Держава. Власть в истории России

Большинство приказов размещалось в Московском Кремле, на Ивановской площади, в приказных палатах и избах. Приказ обычно помещался в просторной избе из двух-трех срубов. Изба отапливалась глиняными печами, а двери и слюдяные окна для тепла были обиты сукном и войлоком. В избе находились простые столы и скамейки. Дела хранились в лубяных и осиновых коробах. Судьи и дьяки сидели в хорошо обставленной горнице. Просители стояли и сидели в сенях или на крыльце.

Выдающийся русский исследователь С.Б. Веселовский досконально исследовал «Приказной строй управления Московского государства»:

«Ведомство и число приказов определяли ближайшие нужды и задачи управления. Когда территория государства разрасталась, когда возникали новые потребности, то московские цари, чуждые отвлеченных соображений, распределяли по приказам новые дела так, как им казалось удобнее в данный момент: разъединяли и соединяли приказы, создавали для новых нужд новые, или поручали удовлетворение их какому-нибудь старому. Приказной строй рос, подобно двору домовитого хозяина, который не любит, чтобы что-нибудь пропадало, а строит, перестраивает, надстраивает и пристраивает различные службы по мере необходимости. Этим объясняется как нестройность и сложность приказной системы, так и ее прочность и практичность.

Со всех концов Московского государства в приказы стекались отписки городовых приказных людей. Их привозили или нарочные гонцы, если дело было важное, или попутчики. Подьячие, принимая отписки и другие документы, клали их на стол перед судьей и дьяками. Дьяк читал отписку с судьей, поговорив с ним, делал на ней резолюцию (помету) и раздавал отписки подьячим по столам, смотря в какой следовало. Деление приказов на столы и количество столов было различно, смотря по приказам. Одни отписки следовало принять к сведению – на них дьяк помечал: «чтена, в столп», то есть подклеить в столбец к другим документам; или «деньги принять, а отписка в столп». На другие отписки следовало отвечать, давая городовым приказным указания и предписания. На таких отписках дьяк помечал свою резолюцию. Старший подьячий, получив помеченную отписку, передавал ее одному из младших и давал ему указания. Младший подьячий справлялся в прежних делах и по известному шаблону составлял грамоту, включая в нее помету дьяка. Тогда старший подьячий просматривал черновик, делал в нем поправки и подносил дьяку. Дьяк, если находил нужным, чернил, то есть исправлял, со своей стороны и возвращал черновик подьячим для переписки набело. Старший подьячий сверял беловик с черновиком и свидетельствовал это своей справкой на обороте беловой грамоты – «справил подьячий такой-то». Дьяк, прочтя беловик, приписывал его, то есть скреплял на обороте по склейкам своей подписью, после чего грамоту оставалось только снести в Печатный приказ, который прикладывал восковую печать. Если на отписку требовались какие-либо справки, то дьяк помечал: «выписать в доклад», или «выписать в доклад государю». Тогда под наблюдением старшего подьячего и за его справкой младшие подьячие изготовляли доклад, который заслушивался в приказе и был докладываем государю». Рабочий день в приказах продолжался 10–12 часов, часто включая и праздники. Приказы были завалены нерешенными государственными делами, до частных дел «руки доходили» в последнюю очередь. Исследователь XIX века писал о работе приказа:

«Во всех приказах находится очень много писцов, пишущих красивым почерком и довольно хорошо обученных счетному искусству. Для счета они употребляют косточки для слив, который каждый имеет при себе в небольшом кошельке. Брать подарки воспрещено всем под угрозою наказания кнутом, но втайне все-таки это происходит. Особенно охотно писцы берут «посулы», благодаря которым часто можно узнавать и о самых секретных делах, находящихся в их руках. Иногда писцы даже сами идут к просителям и предлагают им за некоторое количество денег открыть дела. При этом они часто допускают грубый обман, сообщая вымышленное вместо истинного, часто из боязни опасности для себя в случае, если дело выйдет наружу, частью же вследствие незнания дела».

Московские государи не имели постоянного контролирующего органа и ориентировались на жалобы, доносы приказных служащих. «Службы собственной безопасности» в приказах не существовало, работа зависела от служебных качеств судей, дьяков и подьячих, приставов, переводчиков, даже сторожей.