Державин

В феврале 1791 года в Петербург возвратился Потемкин. Далеко впереди его экипажей бежала крылатая молва, повторявшая фразу, якобы сказанную им при прощанье с сослуживцами: «Еду в Петербург зубы дергать». Платон Зубов с братьями и царица насторожились. Потемкин не был в Петербурге два года, близость к Екатерине он утратил давно, и теперь его, хоть и победителя турок, встречали неприязненно.

Но Потемкин ничем не досаждал ни Екатерине, ни ее молодому фавориту. Был он мрачен, угрюм, почести принял равнодушно и ответил на них грандиозным праздником в своем Таврическом дворце. Праздник отличался необычайной роскошью, невиданным размахом, никаких денег не пожалел для него Потемкин.

Во дворце горели десятки тысяч восковых свечей, огни отражались в бесчисленных зеркалах. Три тысячи приглашенных гостей во главе с императрицей гуляли по роскошно убранному саду, смотрели балет, спектакли, фейерверк, ужинали и танцевали.

На площади перед Таврическим дворцом устраивался народный праздник. Были расставлены столы со всякой снедью и напитками, на воздвигнутых кое-как деревянных стенках высоко развесили сапоги, кафтаны, шапки, кушаки для удальцов, которые сумеют до них добраться. Солдаты охраняли все эти припасы.

Народ с утра толпился на площади. Было ясно, что во дворце праздник, а по поводу чего — неизвестно. Ожидали, что будет объявлено о заключении мира со Швецией — Россия тогда сразу вела две войны: с турками и шведами. Разное говорили в толпе, стоявшей перед даровым угощением в тот ненастный апрельский день. Близко подходить к столам не решались — солдаты схватывали каждого охотника полакомиться до положенного часа.

Во дворце ждали государыню, чтобы показать ей народное угощение и потом открыть бал для приглашенных. Но Екатерина не торопилась. Стало темнеть. Голодный, иззябший народ нетерпеливо поеживался и смотрел на подъезд, куда подъезжали гости.

Вдруг у столов произошло движение, забегали лакеи — потом оказалось, что они выгоняли собаку, — это было принято за условный знак, и люди бросились на угощенье. Полицейские и солдаты разгоняли толпу. Всюду посыпались удары плетей и сабель, кони топтали людей, падавших, чтоб больше не подняться. Все это произошло очень быстро. Толпа разбегалась, проклиная даровые яства и Потемкина, солдаты подбирали трупы и раненых, едва успев управиться к приезду императрицы. А во дворце пышно разряженные гости даже не заметили случившегося…

Дом Державина в Петербурге на берегу Фонтанки.

Дарья Алексеевна Державина. Портрет работы В. Л. Боровиковского.

Державин был в Таврическом дворце, но не в качестве гостя. Он писал хоры, исполнявшиеся на празднике, и следил за их исполнением. Потемкин поручил ему также сочинить описание торжества.

Гром победы, раздавайся!
Веселися, храбрый Росс!
Звучной славой украшайся:
Магомета ты потрёс, —

так начинался первый хор, сопровождавший польский танец на музыку композитора Козловского. Этот польский был потом очень известен. Первая строка его «Гром победы, раздавайся» стала крылатым выражением, да и сейчас не забыта, хотя употребляется только иронически.

Державин составил описание праздника в Таврическом дворце, перемежая прозу стихами. Потемкину оно не понравилось — в нем не нашлось ему ни великих похвал, ни лести. Державин писал о Потемкине, изображая именно его, со всеми причудами и странностями, а не рисовал фигуру античного героя-полубога, как было принято в то время делать в таких случаях:

Он мещет молнию и громы
И рушит грады и берет,
Волшебны созидает домы
И дивны праздники дает.
Там под его рукой гиганты,
Трепещут земли и моря;
Другою чистит бриллианты
И тешится, на них смотря…
То крылья вдруг берет орлины,
Парит к луне и смотрит в даль;
То рядит щеголей в ботины,
Любезных дам в прелестну шаль.

Потемкин холодно простился с Державиным. Подгоняемый Екатериной, он возвращался в армию. Но дни его были уже сочтены. Через несколько месяцев, в октябре 1791 года, Потемкин на пути из Ясс в Николаев почувствовал, себя совсем плохо. Его вынесли из кареты, положили на землю, и через несколько минут он умер.

Неожиданная смерть Потемкина, баловня счастья, в глухой степи, далеко от своих дворцов поразила современников и особенно тронула Державина. Он писал об этой смерти в оде «Водопад»: