Державин

— Удивляюсь, как такая стужа вам гортани не захватит!

Но Державина нелегко было смутить ехидными замечаниями, и в конце концов он добился от Екатерины оправдательного приговора для Якоби.

Пришлось разбирать Державину и другое запутанное дело — банкира Сутерланда, посредника императрицы при иностранных займах и международных денежных расчетах. Сутерланд растратил и роздал в долг два с половиной миллиона рублей государственных денег. Когда выяснилось, что Сутерланд задержал крупные переводы за границу и началось расследование, он покончил с собой, не надеясь на помощь своих кредиторов — видных сановников империи.

Следствием руководил Державин. Оказалось, что сотни тысяч рублей получили у Сутерланда под расписку и на слово самые близкие к императрице люди — Потемкин, Вяземский, Безбородко. В числе должников оказался и наследник — великий князь Павел Петрович. Мать-императрица весьма ограничивала его в средствах.

Екатерина с большой неохотой занималась делом Сутерланда. Ответчиками выступали первые лица в империи — не тащить же их в сенатский суд! Державин настаивал. Екатерина оттягивала его доклад. Наконец день был назначен. Державин подготовился с обычной тщательностью, привез во дворец связки бумаг, разложил их в кабинете и вышел, ожидая приема.

Тем временем Екатерина, пройдя в кабинет, увидела бумаги и спросила, кто их положил и зачем.

— Державин их принес, — чуя гнев, ответил секретарь Храповицкий.

— Державин! — воскликнула императрица. — Так он меня еще хочет столько же мучить, как и якобиевским делом?! Нет! Я покажу ему, что он меня за нос не поведет. Пусть его придет сюда.

Явившись в кабинет, Державин застал Екатерину в великом гневе. Лицо ее. пылало огнем, щеки тряслись. Секретарь Попов сидел поодаль в качестве свидетеля, а может быть, и защитника царицы от ее докладчика.

Державин спросил, какую записку читать: краткую или пространную? Екатерина снова выбрала краткую, выслушала ее и сказала:

— Я ничего не поняла; приходи завтра и прочти мне пространную записку.

На следующий день чтение продолжалось. Настойчивость Державина опять одержала верх. Екатерина стала смотреть список должников. На первом месте стоял Потемкин, взявший у Сутерланда восемьсот тысяч рублей. Этот долг велено было отнести за счет государства. Остальные долги царица решила частью взыскать, частью списать. Особое недовольство Екатерины вызвал только заем Павла Петровича, полились жалобы на мотовство сына, на его нелепые затеи.

Державин, не поддержавший эти жалобы, получил приказание:

— Поди вон!

Но дело Сутерланда было окончено.

Приходилось Державину докладывать и другие неприятные дела — например, откупщика Логинова, за взятки чиновникам занимавшего сотни тысяч рублей в государственном казначействе, чтобы пускать их в оборот для личной наживы. Державин добился приговора о взыскании с Логинова двух миллионов рублей, и не его вина, что значительная сумма долга через несколько лет, и тоже за взятки, купцу была прощена.

Взятки стали настолько привычным явлением, что ни один сотрудник государственного аппарата не мог считать себя свободным от подозрений. «Брали» действительно все, и, только «дав», можно было рассчитывать на решение дела. Жена товарища костромского воеводы Анна Ватазина, хлопотавшая о присвоении мужу звания коллежского асессора, прошла несколько инстанций и, получив отказ — видимо, по причине собственной скупости, — обратилась к императрице. «Умились, матушка, надо мной, сиротою, — писала она, — прикажи указом, а я подведу вашему императорскому величеству лучших собак четыре: Еполит да Жульку, Женету, Маркиза». Крупным кушем императрицу удивить просительнице было нельзя, а вот собаки могли и понравиться.

Екатерина знала о том, как процветают взятки в стране, и находила это естественным. Когда по делу Сутерланда на Державина пало несправедливое подозрение во взятке пятнадцати тысяч рублей и он, до предела оскорбленный, принялся собирать документальные доказательства своей непричастности и просил расследовать клевету, Екатерина с неудовольствием сказала:

— Ну что следовать? Ведь это и везде водится.

Неопытный царедворец, Державин не понимал, почему приближенные императрицы и она сама недовольны тем, что он раскрыл взяточничество в военной коллегии. Там, с ведома президента графа Н. И. Салтыкова, малолетки и недоросли производились в обер-офицерские чины, а заслуженные унтер-офицеры и казаки обходились.

Его удивила ярость президента Академии наук княгини Дашковой, когда он выхлопотал повышение жалованья гениальному изобретателю Кулибину, которому сама Дашкова в этом отказала. Державин принял участие в судьбе академического механика и без особого труда помог ему.