Державин

Халевин подмигнул протопопу.

- Так вот он вам грехи отпустит, - сказал он весело. - Батюшка, отпустишь? Вон кумовья за свою голову болеют. Голова не пропадет, - сказал он строго, - была бы она умна, в этом все дело.

Купцы переглянулись.

- Да ведь не глупее Балахонцева, - сказал старик, - а вот он вчера скарб свой забрал, деньги в ящик, ящик на подводу, сам на лошадей, да в три кнута их. Сейчас догоняй - не догонишь.

- А кто поумнее - тот жен отправил, - сказал молодой. - Сам остался, а жену отправил.

- Надо будет, так догоним, - сказал беззаботно Халевин, не обращая никакого внимания на слова младшего. - Ну да наш батюшка не из гневливых, он, верно, и догонять не будет.

- Батюшка? - тихо переспросил старик. - Ох, смотри, не прошибись, сокол!

- Батюшка, - ответил, не сморгнув, Халевин, - а ты что, аль не веришь?

- Нам что, - холодно ответил старик. - Что нам не веровать, мы - люди торговые, мы ваших энтих делов не знаем. Нам что матушка, что батюшка, что горшок, что сковородка - одна честь, была бы голова на плечах да товар в балаганах, за всем остальным мы не гонимся. Это уж вы с батюшкой разрабатывайте, авось вам за это какой орден дадут. - Он широко махнул рукой.

- Так вот вы как? - сказал Халевин задумчиво.

- Да уж так, - дерзко ответил купец, - Ты нас, голубь, в свои дела не мешай. Твой риск, твоя и удача, мы за все не в ответе. Я уж стар, а ты, как я посмотрю, уж больно шустер. Горшку с котлом какое плавание! Мы сторонние, мы не вмешиваемся.

Халевин прошелся по комнате и остановился прямо перед стариком.

- Ан вмешаться придется, - сказал он. - Как батюшка наш въедет в город, так мы вас первых головой выдадим.

Купцы молчали. Халевин кивнул головой на протопопа.

- Мы вот с отцом протопопом насчет встречи с Христовым молебном соображали, - сказал он.

- С молебном? - переспросил старик, косясь на протопопа. - Что же, молебен дело хорошее.

- И от вас бы, - сказал Халевин, глядя на них в упор, - и от вас бы не мешало выделить человека с подводами, дабы они от купечества свое полное повиновение и детскую любовь выказали.

Купцы молчали. Халевин посмотрел на протопопа.

- Упорствуют кумовья-то, - сказал он. - Казну свою боятся потерять. Им казна души дороже. Хотят вот и за матушку и за батюшку стоять одинаково, и туды, и сюды, купецкая-то шкура податлива. Да нет, чаю, этак не выйдет. Объясни им это, отец протопоп.

Протопоп поднял руку.

- Все в руце божьей, - сказал он неуверенно, - и ежели многие великие победы и одоление нашим государем уже одержаны...

- Государем?? - крякнул старик. Протопоп посмотрел на него в смятении.

- ...то сие не токмо одному случаю прописать возможно, но и промыслу всевышнего, ибо славное русское воинство под его крестом одоление одерживает.

- Поэтому ты и молебен служишь, - сказал старик. - Ну, понятно ~ получишь за это камилавку на голову. Архиереем он тебя поставит. Глядишь, ручку целовать попы у тебя будут. Однако нам, как людям торговым, сие в расчет не входит.

- Сегодня один, а завтра другой, - бойко подхватил его спутник. - Этот по головке погладит, а другой придет - шкуру до пят спустит. Вот и разбирайся.

Старик с усмешкой посмотрел на него.

- Придут, товара даром нахватают, своих людей по купецким домам разведут, насрамят, нагадят, около лавок ни пройти ни проехать, а ты на него улыбайся да спину гни. Того-то не прикажете? Этого-с возьмите? А про деньги уж нишкни, и есть - так не заплатят. Да откуда у них, голья, деньги, так, медными пуговицами платят.

- А торговле-то убыток, - улыбнулся младший.

- Нам ни матушка, ни батюшка не дороги, - сказал старик, как будто бы обращаясь только к своему спутнику, - нам дело бы было, а теперь выходит ни туда, ни сюда податься нельзя, везде купцу разор.

Младший засмеялся и, окончательно осмелев, махнул рукой.

- Царь, говорит, - сказал он, кивая головой на Халевина. - Ампиратор! Хорош царь - если всякую сволочь за собой таскает. Прибегал тут к нам один из его войска, говорил, что он там за дичь понабрал. Холопы без ушей, вместо носа одни дырки, да киргизы, да беглые каторжники. На приступ-то идут - визг поднимут, что твои сычи. А оружие-то - дубины да косы, с таким-то, небось, против пушек не попрешь. Пустое все это дело, только времени оттяжка.

- А торговле-то убыток, - вздохнул старик. Халевин засунул руки в карманы.

- Так, значит, не пойдете встречать? - спросил он.

- Нам почему не пойти, - сказал старший со спокойной наглостью. - Мы пойдем, нам прок бы был.

- А прок будет, - пообещал Халевин.

- А какой нам прок-то будет? - спросил купец, улыбаясь.

- Голова на плечах уцелеет.

- Да ты не грозись, - крикнул купец. - Ты меня не пужай, видали мы таких шустрых.

- Я не пугаю, - сказал Халевин. - Я тебе истинно обсказываю. Пойдешь с головой останешься. Ты подумай, голова-то твоя только тебе и дорога. Нам ее даром не надо. И без тебя есть кому народ обманывать. Заворовался! Посмотри, мужиков-то иссушил всех, как лихоманка! Подожди, они власть получат, тебя, старого борова, вспомнят. Они тебе покажут аз и ферт.

Старик побледнел, но не сдался.