Державин

А лазутчики подскакали к оврагу, и один из них, самый смелый и ловкий, не слезая с коня, крикнул:

- Готовьтесь к битве, ребята, там уж и пушки выкатили и сами толпой собрались у ворот. Без крови нипочем не обойдется.

- Не мели, - строго сказал Егорыч, - что ты такое бормочешь? Ишь, язык-то растрепал, аль на свадьбу приехал? Не обойдется так не обойдется, мы, чай, не набранная гвардия, нам не впервой их, собак, гладить.

Войско вышло на равнину.

Скоро показался частокол поселка.

Высокий и крепкий, он действительно мог явиться весьма серьезным препятствием для захвата поселка. Колья, составляющие его, были такими высокими, что из них виднелись только крыши да золотые луковицы колоколен. Но, очевидно, и селенье находилось в ложбине.

- Ладная фортеция, много пороху придется потратить, - сказал старик и, подняв ладонь к глазам, добавил: - А вон и солдатушки.

- Добро, - сказал Арапов, вглядываясь в толпу, стоящую около крепости, - зададим мы им свадьбу.

Он знаком подозвал к себе ординарца, молодого, ладного парня с ровными зубами, и сказал ему что-то, показывая на крепость.

Ординарец кивнул головой и через секунду уже несся по снегу, пригибаясь к луке и горяча коня плетью. Войско следило за ним с тревожным вниманием. Не доезжая саженей ста до крепости, он остановился, вынул из колчана стрелу, вынул из сумки бумагу, обмотал бумагой стрелу и снял с плеча лук.

- Манифест пустит, - как вздох раздалось в толпе.

Далеко выгибаясь вперед, ординарец натянул лук. Махая шапками и крича, к нему мчались из вражеского стана несколько человек. И так как у них не было ни пищалей за плечами, ни пистолетов за поясом, ничего, кроме кинжалов, при их приближении ординарец без всякого колебания отбросил свой лук. А всадники доскакали до ординарца, и первый, ехавший на тонкошеем белом коне, схватил за узду его лошадь и что-то быстро и рьяно заговорил. Потом приблизились остальные и тоже заговорили, показывая на крепость, на пугачевцев, себе на горло и опять на крепость и на пугачевцев. Ординарец сказал несколько слов и тоже показал на крепость. Потом старший ударил ординарца по плечу, они повернули лошадей и конь о конь поскакали к Арапову. Толпа стояла в тревожном недоумении так, как ее выстроил Арапов.

Пушкари впереди, за пушкарями - кавалерия.

За кавалерией - пехота.

Стояли, смотрели на мчащихся всадников и ждали.

VII

По хрустящему, ломкому снегу всадники подлетели к Арапову, и тот, кто мчался впереди, неожиданно оказался толстым краснолицым мужиком, по-солдатски бритым. Через распахнутый тулуп его виднелся шитый кафтан. Не доезжая до Арапова, он осадил коня и легко, как мальчик, соскочил на землю. Потом поглядел на толпу и, не торопясь, увесистыми шагами подошел к атаману. Шапку он с себя не снял и голову не наклонил.

Кряжистый и массивный, он стоял перед Араповым и смотрел ему в глаза испытующим, неподвижным взглядом.

Вслед за ним, соскакивая на ходу с коней, потянулись и молодые. А ординарец так и не слез с коня. Он стоял поодаль, наблюдая за происходящим.

Мужик в расстегнутом тулупе пошел прямо на Арапова и, останавливаясь перед ним, спросил:

- Вы, значит, и есть генерал-аншеф Арапов?

- Я и есть, - ответил атаман и, строго нахмурившись, добавил: - А послал меня батюшка к вам, чтобы возвестить великую милость и повелеть вам помещиков не слушать, офицеров, полковников взять и представить по начальству, а самим брать землю, скот, дома и земли боярские, кровати, стулья и прочую утварь и жить вольным, как зверям в степи. - Он посмотрел на неподвижное лицо мужика. - А чтоб вам недруги и воры помешать не могли, - он значительно кивнул головой в сторону пушек, - прислал вам батюшка в подмогу свою артиллерию и пехоту. С ней же ни один еще недруг справиться не мог, о чем вы, как люди военные, и сами должны быть изведаны.

- Так, - ответил толстый мужик, - ну, я вам на сие тоже отвечу. - Он вдруг быстро снял шапку и, обнажив желтую, тусклую лысину, вынул закатанную трубкой бумагу. - Я ж вам на сие отвечу вот как, - сказал он. - Поселяне, узнав о приближении вашем, собрали сход и долго думали, решали, как быть и какое вам сопротивление оказать надобно. Оный вопрос важности первостепенной был обсуждаем отменно, долго и с великим усердием. Офицеры, конечно, настаивали на том, что мы должны выполнить долг присяги и против вашего неодолимого воинства свое двинуть, кое тоже, к слову сказать, коней и пищалей в изрядном количестве имеет. Пушками же и того превосходит. Сей спор продолжался зело долго, и ни одна сторона ни к какому решению прийти не могла.

Войско стояло неподвижно, глядя на атамана и склонившегося перед ним в глубоком поклоне мужика.

Стояла конница, готовая по первому знаку атамана кинуться на поселок.

Стояли пушкари около уже заряженных пушек.

И так было тихо кругом, что даже самые дальние слышали, как хрустит снег под ногами атамана.

- Ну, и что ж? - спросил Арапов.

- Обсудив все, народная громада прислала к вашему высокоблагородию меня, старосту Ивана Петрова Евстафьева, и трех молодых, кои вам свое решение, письменно изложенное, и зачтут.