Держи голову выше: тактики мышления от величайших спортсменов мира

Однако трудности ЭЭГ заключаются не только в ее плачевной репутации: кажется, что в научном обществе она воспринимается всеми как приемный ребенок, к тому же рыжеволосый. Многие ученые противятся ей, руководствуясь догматическими убеждениями. Когда Роббинс пишет о том, что мощь ЭЭГ так велика, что часто даже не верится, понимаешь, что для многих ученых это в буквальном смысле так. Он имеет в виду, что в некоторых случаях циничные ученые не верят в то, что результаты исследований и правда так убедительны, как утверждают люди.

По большей части доказательства того, что тренировки с ЭЭГ работают, являются «анекдотическими» – то есть это попросту истории людей, когда-то что-то применявших для себя и утверждавших, что им это помогло. Ученые в основной своей массе не интересуются доказательствами анекдотического характера, видя в них, вероятно, даже вполне сто́ящий результат наблюдений и причину для дальнейшего продолжения исследований, но не что-то, ради чего можно было бы рискнуть репутацией. (Не помогает делу и то, что, когда люди начинают вещать о том, насколько мощной может быть эта технология, их речь начинает приобретать нотки жаргона проповедников.)

По меркам современных стандартов научной строгости ЭЭГ – непростой метод для исследований. В этом и состоит ее неоднозначность, о которой говорят скептики: дело не в том, что ЭЭГ опасна или неэффективна, а в том, что ученые не могут протестировать ее так же легко, как таблетку какого-нибудь препарата. Наиболее достоверные исследования – те, что проводятся по методу двойного слепого контролируемого плацебо-испытания с привлечением третьей стороны. Такой метод означает, что некоторые испытуемые получат собственно лекарство или пройдут лечение, тогда как другие не получат ничего, а третьим предложат пустышки вместо таблеток или ложное лечение – и при этом никто, даже сами исследователи, не будут знать, кому что досталось, вплоть до завершения испытания. Участие «третьей стороны» здесь означает, что человек или институт, профинансировавший и проведший исследование, не имеет никакого денежного или какого-либо другого интереса, помимо самого исследования.

На такие испытания обычно уходят недели, а иногда месяцы и даже годы. Они дороги и сложны в осуществлении, посему компании часто проводят собственные испытания, для того чтобы доказать действенность препарата, а потом надеются, что им заинтересуется кто-то еще, кто также захочет провести исследования.

И дело сводится к следующему: проведение подобных исследований в случае с ЭЭГ фактически невозможно. У ЭЭГ нет альтернативы в виде плацебо.

Поэтому тренировки с помощью ЭЭГ – весьма спорная сфера деятельности, и это еще мягко сказано. Некоторые люди, утверждающие, что тренировки с ЭЭГ работают, говорят, что они работают слишком хорошо. Но люди вроде Дэна Картье, своими глазами наблюдавшие за тем, как они не только меняют, но и спасают жизни людей, не волнуются по поводу мнения скептиков. Невролог из Гарварда доктор Фрэнк Х. Даффи говорил, что, если бы какие-нибудь таблетки были бы так же эффективны, как ЭЭГ, «их принимали бы повсеместно».

То, как Роббинс описывает тренировки с ЭЭГ, произвело на меня большое впечатление, преподало важнейший жизненный урок, который может быть одинаково полезен всем и каждому, спортсмену или обычному человеку. Он пишет: «Большинство человеческих существ… попросту не имеет унаследованных и неотвратимых недостатков. Напротив, много – вероятно, даже большинство – неприятностей, досаждающих человечеству, являются случаем «ошибки оператора». Мы «владеем» собственной центральной нервной системой в куда большей степени, чем можем себе представить. Мы можем взяться за руль и разобраться с тревожностью, депрессией, синдромом дефицита внимания и рядом других симптомов. Нейрофидбэк показывает нам, насколько мы на самом деле сильны».

И теперь спортсмены проверяют это на деле.

Глава 3 «Черт подери! Это так волнующе!»

Где-то в середине 2010-го доктор Лесли Шерлин находился в штаб-квартире Red Bull High Performance в Санта-Монике на встрече не с кем-нибудь, а с самим Энди Уолшем. Они обсуждали компанию Шерлина – тогда она называлась Neurotopia, а теперь SenseLabs, – работавшую над применением тренировок с ЭЭГ профессиональными спортсменами.

– Значит, – подводил итог Уолш, – если у меня есть человек, функционирующий очень плохо, я могу помочь ему стать здоровым или нормальным, что бы ни значило это слово?

– Всё верно, – кивнул Шерлин.

– Хорошо, хорошо. Но в таком случае, что вы можете сделать для того, кто уже функционирует на высоком уровне? Можно ли его сделать еще лучше?