Держи марку!

И они любили детей – ведь дети напоминали им о тех, кого они где-то оставили или которых у них никогда не будет, – а дети любили башни. Они приходили и оставались, помогали по хозяйству и между делом обучались семафорному ремеслу, просто наблюдая за операторами. Дети попадались неглупые, словно по волшебству они осваивали пульт управления и другие механизмы, зрение у них, как правило, было отличное, и почти все они, по сути дела, сбегали таким образом из дома, никуда не убегая на самом деле.

Потому что на самом верху башни казалось, что можно увидеть даже край света. В ясную погоду было видно как минимум несколько других клик-башен. И можно было притвориться, что ты тоже можешь понимать текст сообщений лишь по перестуку заслонок, в то время как из-под твоих пальцев выскакивают названия дальних стран, которые ты никогда не увидишь, но башня как будто связывает тебя с ними…

Работники башни 181 звали ее Принцессой, хотя на самом деле ее имя было Алиса. Ей было тринадцать, она могла оставаться на линии по нескольку часов кряду без посторонней помощи, и в будущем ее ждала прекрасная карьера… но она навсегда запомнила разговор, который произошел в тот день, потому что он показался ей странным.

Не все сигналы были посланиями. Иногда так передавались указания на башню. Временами, пока ты дергал за рычаги, стараясь не пропустить далекий сигнал, они меняли ход событий в твоей собственной башне. Принцесса все про это знала. Многое из того, что передавалось по Магистрали, называлось верхней частотой. Так пересылались инструкции для башен, рапорты, сообщения о сообщениях, даже переговоры между операторами, хотя сейчас такое было строго-настрого запрещено. Все это зашифровывалось кодами. Большой редкостью было передавать что-то по верхней частоте напрямую. Но сейчас…

– Вот опять, – сказала она. – Наверное, какая-то ошибка. Ни индекса, ни адреса. Передают по верхней частоте, но без кодировки.

С другой стороны башни, лицом в противоположную сторону, поскольку он работал на восходящей линии, сидел Роджер. Ему было семнадцать, и он уже учился на мастера семафорного дела.

Не прекращая двигать руками, он спросил:

– Что ты сказала?

– Сначала было ГНУ, и я знаю, что это код, а потом только имя. Джон Ласска. Может, это…

– Ты передала дальше? – спросил Дедушка. Дедушка сидел на корточках в углу их тесной каморки посередине башни и чинил поломанный корпус заслонки. Дедушка был мастером-семафорщиком, он везде бывал и все знал. И все звали его Дедушкой. Ему было двадцать шесть. Когда Принцесса работала на линии, он всегда возился с чем-то в башне, хотя на другой линии всегда сидел оператор. Она только намного позже поняла почему.

– Да, потому что это был Г-код, – ответила Принцесса.

– Тогда все правильно. Работай дальше.

– Да, но я уже передавала это имя. Несколько раз. И по восходящей, и по нисходящей. Только имя, и больше ничего!

Ее не покидало чувство, что что-то здесь было не так, но она продолжила:

– Я знаю, «У» значит, что сообщение нужно отправить обратно с конца линии, а «Н» – значит, не зарегистрировано, – Принцесса просто выпендривалась, но не зря же она столько часов потратила на чтение шифровальной книги. – Получается, это просто имя, которое без конца передается туда-сюда? Какая-то бессмыслица!

Что-то явно было не так. Роджер не отрывался от работы, но смотрел перед собой с лицом, мрачнее тучи.

Тогда Дедушка сказал:

– Умница, Принцесса. Только выбрось это из головы.

– Ха! – отозвался Роджер.

– Прошу прощения, если я сказала что-то не то, – робко сказала девочка. – Просто это странно. Кто такой этот Джон Ласска?

– Он… упал с башни, – ответил Дедушка.

– Ха! – сказал Роджер, продолжая дергать рычаги с невесть откуда взявшейся ненавистью.

– Он умер? – спросила Принцесса.

– Некоторые говорят, что… – начал Роджер.

– Роджер! – оборвал его Дедушка. Прозвучало как предупреждение.

– А я знаю про «отправку домой», – сказала Принцесса. – И знаю, что души погибших семафорщиков остаются на Магистрали.

– Кто тебе рассказал? – спросил Дедушка.

Принцесса была достаточно смышленой, чтобы понимать, что кое-кому не поздоровится, если она начнет вдаваться в подробности.

– Слышала, – беззаботно ответила она.

– Тебя просто решили напугать, – сказал Дедушка, глядя на краснеющие уши Роджера.

Но Принцесса не видела в этом ничего страшного. Если уж ты мертв, то намного лучше летать между башнями, чем лежать под землей. Но она была достаточно смышленой и для того, чтобы знать, когда закрыть тему.

После долгой паузы, нарушаемой лишь скрипом новых створок на заслонках, заговорил Дедушка. Как будто что-то не давало ему покоя.

– Мы продолжаем передавать это имя по верхней частоте, – произнес он, и Принцессе показалось, что ветер в решетке заслонок над ее головой завыл с особенной безнадегой, а нескончаемое щелканье стало еще более отчаянным. – Он бы ни за что не захотел возвращаться домой. Он был настоящим семафорщиком. Его имя в этих сигналах, в ветре, в арматуре и в заслонках. Разве ты никогда не слышала, что человек жив, пока не забыто его имя?