Держи меня крепче

Вижу, как, скользнув по мне взглядом, Акуленко зло сжимает челюсти и смотрит на Максима.

— Увидимся, — бросает мне и уходит.

И только когда Максим захлопывает дверь, я чувствую, как мои плечи расслабляются. Но всего на пару секунд, потому что я тут же наталкиваюсь на недоумённый взгляд мамы.

— Возьми сразу вещи в общежитие, по пути закинем.

Мне хочется стукнуть его. Что вообще за хозяйский тон?

— Ты на машине, Максим? — спрашивает мама. — Хорошо, что Нине не придётся тащиться с сумками по автобусам завтра.

Так нечестно. Мама должна сейчас выпроводить его и запереть меня в комнате. Наказать, наверное, или что там делают родители, чтобы уберечь своих детей от противоположного пола. Ну и пусть мне не пятнадцать, и что?

— Пока будешь собираться, я сложу сумки. Постельное положить один комплект или два?

— Два.

Я сдаюсь. Не буду устраивать при маме разборки. Максим выпроводил Акуленко, я появлюсь с ним на вечеринке отца. Потому что он хороший друг. Выручил меня в общежитии, выручил сейчас. И больше не буду чувствовать себя обязанной.

— Поторопись, Пёрышко, пора собираться.

Максим мягко подталкивает меня в спину в сторону коридора, верно определив направление моей комнаты и удивляет тем, что делает шаг следом.

— Максим, — слышу голос мамы за спиной. — Может, чаю пока? Думаю, Нина и сама со сборами справится.

— Конечно, — Ларинцев отвечает так беззаботно, будто моя мама только что не намекнула ему о запрете на мою комнату. — Чаю с удовольствием.

Он снимает пиджак и, расправив широкие плечи, обтянутые идеально-белой рубашкой, мягко ступает за мамой в кухню, а я тороплюсь к себе в комнату.

Закрываю дверь зачем-то на замок, хотя и понимаю, что вряд ли Ларинцев вломится. О том, что он совсем недавно переодевал меня, пока я была в отключке, себе думать запрещаю.

Распахиваю шкаф и смотрю на вешалки. Приём, филиалы, открытие… Звучит пафосно и высокопарно. Как же я должна выглядеть, чтобы по статусу соответствовать Ларинцеву?

Более-менее подходящих платьев у меня три, но чёрное коротковато, а на бирюзовом слишком заметная затяжка. Остаётся только одно — яркое, с отрезной талией и без рукавов. Цвета фуксии. Фуксия, слишком близко к малиновому.

«У меня в голове мутиться от твоего запаха, Нина-малина…»

Сглатываю, сжимая плотную ткань платья. Но другого выбора одежды сейчас и правда нет.

Быстро принимаю душ, хорошо, что голову вымыла утром, и теперь только щипцами немного подворачиваю кончики волос. Решаю оставить их распущенными, лишь подколов с одного боку жемчужной заколкой. Лёгкий макияж. Или надо поярче? Вечер же. Тогда возьму помаду в тон платью. Тонкие капроновые колготки рвутся от ногтей, потому что я слишком спешно их натягиваю. А в запасе только чёрные. Из бежевых остались чулки. Они запечатаны, я сама не знаю, зачем их купила, из любопытства, наверное, но надеть так ни разу и не решилась. И сейчас меньше всего хочу. Но выбора нет, чёрные колготы под яркое, струящееся пышной юбкой от талии, платье будут слишком «тяжёлыми».

Вещи в сумку я сложила ещё вчера, сейчас только коробку с белыми конверсами, купленными по дороге из города, осталось взять и пакет с продуктами.

Пальто в прихожей, туфли на шпильке там же. В принципе, я управилась за полчаса.

— Я готова, — без улыбки объявляю Максиму, зайдя в кухню.

Они с мамой как раз допивают чай и о чём-то негромко разговаривают, но видно, что беседа течёт легко и непринуждённо. Когда я появляюсь, Максим встаёт и поворачивает ко мне голову.

— Поехали? — говорит он немного изменившимся голосом и бегло проходится по мне взглядом.

Сверху до низу и обратно. Это происходит лишь секунду, но мне вдруг хочется сильно-сильно сжать ноги. Резинки дурацких чулок начинаю жечь, хочется одёрнуть и так не короткое платье. Зачем так смотреть? Чтобы смутить меня при маме?

В прихожей Максим надевает пиджак и помогает набросить пальто мне, забирает у мамы сумку и пакет, коробку с конверсами. Мама целует меня и просит позвонить, как доберёмся до города.

— Максим, — строго говорит она, глядя на Ларинцева. — Ты только не гони сильно. По трассе.

— Конечно. Не волнуйтесь, — снова эта улыбка на миллион. — Спасибо за чай, Светлана Витальевна. Малиновое варенье у вас и правда получилось очень вкусным.

Хорошо, что я спускаюсь первой, и ни мама, ни Максим не видят моего обжигающего щёки румянца.

Глава 31

Мы выходим на улицу, и Максим нажимает кнопку на брелоке, вызывая ответный приветственный сигнал автомобиля у моего подъезда. Жду его у пассажирской двери, пока он складывает сумки в багажник. Поднимаю голову и машу маме, что выглядывает в окно. Она отвечает мне улыбкой, как раз когда Ларинцев распахивает передо мной пассажирскую дверь.

— Ныряй, Пёрышко, — мягко улыбается, а у меня перед глазами вспышками моргает его вчерашний фак, будто он его лично мне показал.