Держи меня крепче

Дальше разговор течёт уже спокойнее. Мы рассказываем про универ и скорый конкурс, Ромыч жалуется Лексу, что я слился с весёлой жизни из-за девчонки, а Лёха немного рассказывает о себе: заключил новый контракт, скоро уедет и будет без связи долго, больше трёх месяцев, как предполагалось. Просит заглянуть к отцу.

— Ты там всех медсестричек осчастливил? — Должанову сахара не надо, дай про юбки поболтать.

— Тут и без медсестричек женщин достаточно, — Шевцов улыбается, но как-то вяло. — Я же на поселении последние полгода жил. Но серьёзного ничего, как-то всё поперёк горла.

Ну ещё бы. Четвёртый год прошёл, а его всё держит. И не отпустит, Лёха, нечего душу через мясорубку перекручивать. Бросал бы ты контракты свои и дул домой, пока твоя Снежинка корпит над учебниками по медицине.

Ещё какое-то время болтаем, но мне уже пора на репетицию, а Лёхе в расположение. Он просит съездить к матери на могилу, почтить от него цветами недавно умершую. И на том прощаемся.

— До связи, парни, не шалите там сильно, — подмигивает Шевцов и внимательно смотрит не меня. Не спрашивает, но я понимаю.

— Она в норме, — сообщаю и получаю в ответ короткий кивок. Ему нужно знать, что со Снежинкой всё хорошо. — Пока, Лекс.

Шевцов отключается, мы с Романом ещё курим по одной, вспоминая, как втроём зажигали в школьные годы, и я, прихватив спортивную сумку, спешу на репетицию.

Глава 47

— Устала? — забрасываю в багажник сумку с формой и захлопываю его, а потом открываю Нине дверь в машину.

Она кивает и устало опускается на сидение, возится с ремнём, пока я обхожу и сажусь на своё сидение. Наверное, действительно устала очень сильно, потому что не справляется с застёжкой и мне приходится помочь. Пользуясь моментом близости, легко целую Нину в губы, на что получаю мимолётную ласковою улыбку. Обожаю, когда она улыбается — мягко так, нежно. Никогда никакой фальши, лишь только можно иногда уловить грусть.

Завожу машину и замечаю, что Нина как-то напряжённо ведёт плечом, немного хмурясь.

— Плечо потянула?

— Спину немного. Пройдёт.

— Тебе нужен массаж. Поехали сегодня ко мне, Пёрышко? Я разотру тебе спину на ночь и массаж сделаю, концерт через три дня, надо бы хорошо мышцу расслабить.

— Не надо, я устала. Домой поеду.

Вижу же, что насупилась и руками себя обхватила. И не смотрит на меня. Спокойно выдыхаю через стиснутые зубы. Терпение — самая сложная благодетель.

— Нина, — беру её за руку, понукая повернуться ко мне. — Мы просто посмотрим фильм и ляжем спать. Поехали.

— Зачем тогда мне ехать?

Я и правда в её представлении выгляжу как тот, что готов при любой возможности снять штаны?

— Затем, что мне хочется, чтобы ты была рядом, Пёрышко. Для влюблённых это не странно.

— Ты в меня влюблён? — вижу, как её глаза расширяются, а на щеках появляется слабый румянец.

— А разве это не очевидно?

Блин, вот я и сказал это. Когда это правда, признаться в любви совсем не трудно.

Нина краснеет сильнее и смотрит на наши сомкнутые пальцы

— Ну так что? Поехали?

— Кино и спать? — поднимает глаза.

— Кино и спать.

— Хорошо, только заедем к Юле, я конспекты на завтра возьму и одежду.

Так и поступаем. Поднимаюсь к её подруге вместе с Ниной, а то ещё передумает. Хорошо хоть подруга у неё — мой союзник. И через сорок минут Нина уже готовит яичницу у меня на кухне — свежая и вкусная после душа. Влажные волосы завернулись колечками на концах. Она их периодически протряхивает, взбивая пальцами, чтобы высохли быстрее. Я сижу на кухонном диванчике в нише и балдею от вида девушки сзади. Хочется подойти и сжать крепко в ладонях её упругую задницу. Но я же обещал не трогать. Ох Нина, нельзя же так: дать попробовать ложку мёда, а потом спрятать банку. Точнее выставить её на столе, но трогать не разрешить.

Блин, и когда это я стал сладкоежкой?

— Ты уже закончил с отчётом?

— Что?

Каким ещё отчётом? Мысли мои растекаются, а точнее стекают вниз, где уже опять всё твёрдо.

— По практике.

— Ага.

— Тогда убирай со стола, всё уже готово.

— Может, возьмём в гостиную под телек?

Нина пожимает плечами и переставляет тарелки на разнос. Честно говоря, я было подумал, что она скажет что-то типа «есть надо на кухне». Но ничего такого. Я точно влюбился.

Перехватываю из её рук поднос и пропускаю впереди себя, как мазохист, не могу отказаться от мучительной пытки и удовольствия одновременно — видеть её зад. Однако беспокоюсь, снова замечая, как она морщится и ведёт плечом.

Мы включаем какое-то драматичное молодёжное мыло про американских студентов. Съедаем свой ужин, пьём чай. Мне ужасно хочется пива, но через три дня концерт, и нежелательно накачивать мышцы дерьмом всяким, когда нужно быть максимально собранным.