Держи меня крепче

– Вы же сами говорите: несчастный случай, чего сюда тащиться?

– Хотелось бы кое-что уточнить.

– Ладно, садитесь. – Она освободила от картин один стул.

– Вы давно живете в этом городе?

– С семнадцати лет. Как в институт поступила.

– В вашем родном городе есть отделение худграфа…

– Ну и что? – пожала она плечами.

– Решение учиться здесь было как-то связано с женитьбой отца?

– Он мой отчим. Вы что, не знали об этом? Он удочерил меня, как только женился на моей матери.

– Ваши отношения с ним…

– У нас прекрасные отношения, – перебила она меня. – Когда мать погибла, он мог сдать меня в интернат. Но он этого не сделал. Каждый месяц переводит мне двадцать пять тысяч, если бы я попросила, переводил бы больше, эту квартиру тоже он купил. Я не продала ни одной своей картины и, если бы не он, пухла б с голоду. Или горбатилась в какой-нибудь конторе за гроши. Он верит, что у меня есть талант, – усмехнулась она.

– Что ж в этом удивительного?

– Ничего. Просто у меня нет таланта. И никогда не было. Я заметила, как вы поморщились, глядя на мою картину. Не понравилось?

– Почему же?

– Врать-то зачем?

– По одной картине трудно судить, – дипломатично ответила я, пожав плечами.

– Они все никуда не годятся.

Девушка прошлась по студии, села на надувной матрас и закуталась в плед, зябко ежась, хотя в квартире было тепло, даже душно.

– Чего вы от меня хотите? – спросила она с вызовом.

– Расскажите о семье отчима.

– Хорошая семья, все любили друг друга и были счастливы. – Она сказала это без иронии.

– У вас не сложились отношения с Людмилой Матвеевной?

– С этой тупой коровой? – фыркнула она. – Да я ее знать не знаю.

– Что не мешает вам давать ей подобную характеристику, – заметила я.

– Она ей соответствует.

– Почему, можно спросить?

– Потому что ее интересовал только один человек на свете – она сама. Все остальное значение не имело. Слушайте, зачем вы приехали?

– Я ведь уже ответила на ваш вопрос, разве нет?

– Наверное, я не слышала.

– Ваши родители, я имею в виду вашу мать и отчима, они ладили друг с другом?

– Не помню, чтобы они когда-нибудь ссорились. У нас вообще была образцовая семья.

– Вы с самого начала знали, что Владимир Сергеевич вам не родной отец?

– Конечно. Мать вышла за него замуж, когда мне исполнилось шесть лет, моему настоящему отцу не было до меня никакого дела. Сомневаюсь, что он хоть раз вспомнил о моем существовании.

– Корзухин был хорошим отцом?

– Это что, имеет отношение к смерти его жены?

– В общем, нет. Если не хотите, не отвечайте.

– Если он до сих пор мне помогает, нетрудно догадаться.

– Он любил вас?

– Да. А я любила его. И сейчас люблю, – добавила она со вздохом. – Теперь я понимаю, как счастлива была…

– Он женился вторично, когда Вике было уже пять лет. Это связано…

– Понятия не имею, с чем это связано. Я знать не знала, что у него кто-то есть. Сказала, что хочу учиться в этом городе, и удивилась, как легко он согласился. Оказывается, они уже обо всем договорились, и мой отъезд был как нельзя кстати.

– Вас это задело?

– Конечно нет. Он должен был устроить свою жизнь. Я стала взрослой. У него свой путь, у меня свой. Просто моя жизнь не задалась, и я выгляжу злобной сукой. Не обращайте внимания.

– С отчимом вы часто видитесь?

– Обычно он приезжает раз в месяц, иногда чаще. Перед праздником или днем рождения. Деньги мне переводят на карточку, так что он приезжает не для того… Просто ему меня жаль.

– Или он до сих пор вас любит.

– Надеюсь. По-вашему, я любви не заслуживаю? – усмехнулась она.

– Отчего же?

– Ладно, валяйте дальше свои вопросы.

– Вы сказали, он приезжает раз в месяц. А вы сами часто ездили к нему?

– После того, как они перебрались в областной центр, только однажды – на ее похороны.

– Почему?

– Господи, ну неужели не ясно? Что мне там делать? У них семья, своя жизнь….

– Вы или Людмила пытались как-то наладить отношения?

– Что значит наладить? У нас не было никаких отношений, просто не было.

– А до переезда из родного города вы навещали их?

– Один раз. Через полгода после его женитьбы. Я не знала, что у них ребенок, – словно в пространство, заметила она. – Хорошая дружная семья, как у меня в детстве. Мне весь двор завидовал. И вся школа. У меня был лучший в мире отец. Хоть и не родной. Зимой мы катались на лыжах, летом он брал меня с собой на рыбалку, ни разу голос не повысил, даже когда я этого заслуживала. Мама могла накричать, он – никогда. И никогда ничего не забывал. Ни одного своего обещания. Он и сейчас такой же. Если обещал, значит, сделает. Скверно, что люди взрослеют. Жаль, что нельзя на всю жизнь остаться ребенком. Как считаете?

– В детстве я спешила поскорее вырасти.

– Я тоже, – усмехнулась Инна. – Оказалось, дурака сваляла.

– В субботу, когда погибла Людмила, вы разговаривали с ней? – спросила я, приглядываясь к Инне.

– Я с ней вообще предпочитала не разговаривать. Отцу звонила на мобильный, чтоб на нее не нарваться. Впрочем, обычно он звонит.

– И в наш город в тот день вы не приезжали?

Она нахмурилась, разглядывая меня.

– Почему вы спросили?

– Кто-то навещал Людмилу Матвеевну тем вечером. Соседи видели такси. Кстати, у вас есть машина?