Держи меня крепче

– Махнем, – согласно кивнула я, тут дверь Дедова кабинета распахнулась, и на пороге появился мужик, высокий, подтянутый, с моложавым лицом и едва заметной сединой в роскошной шевелюре. О таких принято говорить: красавец-мужчина.

– Всего доброго, – приятно улыбнувшись Ритке, сказал он и направился к выходу, чуть задержав взгляд на мне.

– До свидания, – пропела она, с плотоядной улыбкой глядя ему вслед. – Н-да, – добавила со вздохом, когда дверь за ним закрылась.

– К чему стоит отнести твое скорбное «н-да»? – усмехнулась я.

– Тебе, как новобрачной, этого не понять, – хмыкнула в ответ Ритка. – А я, женщина, не обремененная супружеским счастьем, смотрю на такое сокровище сцепив зубы. У нас взгляд положить не на кого, что тебе хорошо известно, а этот зачастил и меня волнует.

– Ну так и прибери его к рукам, – поддразнила ее я. – Чего добру пропадать?

– Репутация у парня: отличный семьянин.

– А ты наплюй на репутацию. Кстати, что за тип?

– Корзухин Владимир Сергеевич, между прочим, говорят, наш будущий мэр.

– Вот как? – подняла я брови. – А нынешний об этом догадывается?

– Вряд ли, – хихикнула Ритка.

– Занятно. Его пресс-секретарь как раз вчера уверял, что шестьдесят процентов голосов у них в кармане.

– Пусть побахвалится немного. Дед нынешним мэром недоволен, о чем тебе хорошо известно, так что шестьдесят процентов голосов они смело могут засунуть себе в задницу.

Что да, то да. Если Дед кем-то недоволен, того никакие голоса не спасут. Наш хозяин всегда добивается своего не битьем, так катаньем.

– Откуда взялся этот Корзухин? – не унималась я. – Почему я о нем раньше ничего не слышала?

– Потому что не интересовалась. Да и он парень скромный, наперед батьки в пекло не лезет. У нас обосновался года три назад, приехал из района. Бабки у него водятся, и немалые, теперь вот решил народу послужить, – Ритка опять расплылась в улыбке. – Кстати, они с твоим Луганским большие приятели.

– Луганский не мой, хотя парень неплохой, и я его очень даже уважаю. Вряд ли он выберет в приятели скверного человека. Так что Деду следует хорошо подумать. – Я подмигнула Ритке, а она в ответ махнула рукой.

– Я тебя умоляю… – Тут в приемной появился Дед, в миру Кондратьев Игорь Николаевич, прозвище так к нему прилипло, что за глаза его последние несколько лет иначе никто не называл. Хотя шестидесятилетие он успел отметить давно, своим прозвищем он обязан отнюдь не возрасту. Скорее это было безусловным признанием старшинства, и соратники и враги произносили его с одинаковым уважением. Прожитые годы отложились на лице Деда сеткой морщин у глаз и суровыми складками возле рта и носа, которые, кстати, его совсем не портили, а скорее добавляли ему шарма. Спина прямая, взгляд твердый и походка уверенного в себе человека. Его многочисленным бабам было от чего впадать в экстаз.

Деда я знала много лет и, честно говоря, затрудняюсь представить его другим. Лет двадцать, по моим подсчетам, он выглядел примерно одинаково: сильный мужчина с несгибаемым характером.

– Рита… – начал он и тут обратил внимание на меня. – Чего тебе? – спросил весьма нелюбезно.

– Ничего, – развела я руками. – Чай пью.

– Могла бы найти себе более достойное занятие.

– Пойду поищу, – не стала я спорить и поспешно удалилась. Дед был явно не в духе, а в такое время следует держаться от него подальше.

Я вернулась к себе и развила бурную деятельность, но при первой возможности смылась из родного серпентария, благо что на пятнадцать ноль-ноль у меня была назначена встреча. Закончилась она в пять вечера, и я подумала, что возвращаться на работу нет никакого смысла, потом вспомнила про Ритку и позвонила ей.

– Планы не изменились? – полюбопытствовала я.

– Дед предупредил, что придется задержаться часов до семи. Ты как?

– Буду искать себе занятие до семи, – вздохнула я.

– Чего ты вечно к его словам цепляешься? – возмутилась Ритка.

– Я не цепляюсь, а выполняю директивы. Ладно, пока.

На работу все-таки пришлось вернуться, данный факт не вызвал у меня энтузиазма, еще меньший энтузиазм он вызвал у моих сотрудников, у них были свои планы на этот вечер, и мое появление грозило их нарушить.

– Всем спасибо, все свободны, – провозгласила я, скрываясь в кабинете, народ вздохнул с облегчением и потянулся к выходу.

Я корпела над бумагами и совсем забыла про время, так что Риткино появление восприняла с удивлением.

– Уже семь? – подняв голову, спросила я.

– Уже. Погнали отсюда, я устала, как собака. Не терпится оказаться на природе, в спокойствии и довольстве.

– Дед уехал?

– Пока нет, но машину уже вызвал. Зачем он тебе?

– Просто спрашиваю. Ты домой заедешь?

– Ни малейшего желания, – Ритка покачала головой. – Муженек опять в запое, видеть его рожу просто сил нет.

– Слушай, чего ты с ним не разведешься? – задала я вопрос, который давно уже меня интересовал.

– Потому что без меня он через пару месяцев окажется в сточной канаве. Кто говорил: мы в ответе за тех, кого приручили?

– Сент-Экзюпери, – пожала я плечами.

– Чего? – нахмурилась Ритка.

– Писатель такой был, француз.

– Все французы бабники.

– Ты хоть с одним знакома? – съязвила я.