Вот оно что! Ну, Владка, убью тебя, только прийди! Как бы только себя не выдать! А-то так и хочется написать, что это не Светка, а я, собственной персоной!
"Я возле своего дома опомнилась. Решила вернуться, подождать его на скамейке возле подъезда. Не заметила машину. Водитель не заметил меня. Короче, пришла в себе через сутки в больнице с черепно-мозговой травмой и сломанной рукой. Телефона нет. Попросить сходить к нему, некого. Номера не знаю. Да и не хотела, чтобы он меня вот такой видел".
Что-о? Она под машину попала? Не знаю, сколько сидел, обхватив руками голову. Мало мне Вадима, которого я из-за машины потерял, так и она? И меня снова не было рядом с человеком, которого я люблю! Я с Владой уехал! Девочка моя, что тебе пришлось пережить! А ведь ты думаешь, что я, сволочь такая, совершенно к тебе безразличен! Не искал! Не нашел! Улетел… Блядь! Как быть-то теперь? Она вернуться хотела, потому что не поверила Владе, меня хотела выслушать. Значит, доверяла…
"Как ты сейчас себя чувствуешь?"
"Нормально. Потихоньку прихожу в себя. Есть, правда, одна проблема, но ничего, я уже смирилась".
"Какая?"
Долго ждал ответа, но она вышла из сети. Ночью мне снова снился кошмар. Тот самый. Только вместо Вероники Алька рядом сидела. И тоже… вместе с Вадимом. И в конце, перед самым рассветом мой личный похоронный марш:
Эта грустная сага никогда не закончится, Мне не надо и надо, ты — мое одиночество, Я не драматизирую, я держу тебя за руку…
Хорошо, что маму отправил домой. Вчера улетела. Она ведь так радовалась, что я выздоравливаю, что встаю — здесь буквально через день после операции начинают поднимать. Не дают лежать совсем. Она так радовалась, что кошмаров больше нет…
***
Выхожу из сети, потому что тупо кончается траффик. А жаль, так хотелось с кем-нибудь поделиться своей бедой. Тем более — рассказать чужому, незнакомому, но такому сочувствующему человеку, как Света. Ведь не с кем поделиться — мама далеко и ее нельзя расстаивать, Лизка мала еще, подружка Леська замужем, ребеночка родила два месяца назад — ей точно не до моих проблем! А со Светой я могла бы подружиться — сразу видно, что она — хорошая! Плохие люди зверюшкам помогать не будут! Не успела даже листовку от нее получить. Ну, ладно, завтра, наверное, сделает.
Мой Ромео спал на подушке рядом с Лизиной головой. Такой красавчик! Загляденье!
А я снова не могла заснуть! Сама себя растревожила этими разговорами. Вспоминала его — самого красивого, самого замечательного в мире. И думала, как же жаль, что не удалось тогда забеременнеть от него! Была бы у меня маленькая частичка моего Ромочки! Мальчика с такими же карими глазками… Как бы я любила его! А так, я снова — одна. Хотелось выть, не плакать, а именно выть, вцепившись в одеяло, сжав зубы. От боли, от одиночества, от тоски, от любви к нему… Никому не нужной любви. Сдерживала себя, беззвучно роняя на подушку слезы — нельзя Лизу пугать. Так и заснула в слезах.
Утром отвела Лизу снова к соседке. Поехала по адресу, который дал мне Сергей.
Сначала со мной побеседовал главный врач. Он сказал, что у Марины наблюдается прогресс, и сейчас уже она находится в клинике добровольно. Сколько будет продолжаться лечение, он точно сказать не может — это индивидуально для каждого. Родственникам разрешают звонить ей, посещать — раз в неделю. Все необходимое — одежда, медикаменты, предметы первой необходимости выдаются здесь, входят в общую стоимость. Мне, конечно, было неудобно, что за столько дней никто из родных к ней не пришел. Я это и сказала доктору. Он ответил, что первое время они сами ограничивают общение с родственниками — понимают, сколько бед больной человек причинил. Понимают, что родственники тоже часто живут на взводе и даже предлагают им бесплатные консультации своих психологов. От консультации я отказалась. Меня волновал вопрос оплаты. Доктор сказал, что полный курс был оплачен в тот же день, когда Марина поступила в клинику. И ничего сверх этого им не нужно. Я попросила показать мне реквизиты счета, с которого поступил платеж и обозначить сумму. Но оказалось, что эту информацию здесь хранят в тайне.