Держиморда (СИ)

Дворец великой княжны Ксении представлял собой симпатичный, трехэтажный особняк, построенный в стиле эклектика, с фасада здания доминировала широкая лестница, двумя рукавами ведущая к главному входу великокняжеского дворца. Сейчас там толпились и что-то громко обсуждали какие-то люди, из открытого окна первого этажа торчал раструб патефона, что издавал трудноразличимую, пронизанную шипящими звуками, мелодию. Над входом во дворец был прибит к стене транспарант, где на черной тряпке белыми буквами было выведено «мы враги государства».

Стоящие у тротуара, перед дворцом, небольшой отряд моряков с винтовками, проводил меня пристальными взглядами, но ничего не сказали, мы с Тимофеем тоже постарались не задерживаться в этом опасном месте.

Во дворе нашей штаб-квартиры меня ожидал десяток человек, желающих поступить на службу. К сожалению, половина из них была гимназистами или учащимися реальных училищ, с горящими глазами и поголовно вооруженные разнообразными револьверами, правда, у двоих не было патрон. Остальные были отставными солдатами, уволенными из Императорской армии по ранению, но конечности отсутствовали только у двоих. Трое были относительно целыми, только у одного из них, артиллериста лицо было настолько обезображено, что он носил все время гуттаперчевую маску.

Солдат я передал вахмистру, школяров пообещал записать в специальный отряд юных оперативников, но при условии предоставления письменного разрешения от родителей.

— Ну а на сегодня, господа, вам будет предоставлена возможность пройти проверку физической готовности в службе. Через два часа жду вас здесь. Если у кого есть военная форма, желательно солдатская, хотя бы шинель и папаха, и он случайно явится в ней, это будет для кандидатов существенным плюсом.

Связанных бандитов препроводили в кладовую, где маялся в одиночестве Илья Соловьев, велел поставить им там старое ведро и без меня дверь не открывать.

Попив чаю с руководством отдела, куда вошли вахмистр и ответственный секретарь, мы приступили к обсуждению планов на будущее.

— Сегодня вечером еду в казармы егерского полка, за оружием. Товарищ Куценко, ты едешь со мной, поможешь проверить, чтобы нам ерунду не подсунули за наши деньги. А завтра у нас большое дело. Хочу переехать в помещение попросторнее.

— Куда? — живо заинтересовались мои визави.

— Дворец гражданки Ксении Романовой. Но есть сложность. Хозяйка-то с мужем в Крым уехала, а в оставленную без хозяйского пригляда хату какая-то шантрапа заселилась. Подозреваю, что анархисты, судя по лозунгам. Их там человек сто, на первый взгляд. Что думаете?

— Анархисты нас к себе пустят? — осторожно спросил ответственный секретарь Платон Иннокентьевич.

— Конечно, нет. А зачем им нас к себе пускать?

— Тогда как, Петр Степанович?

— Пока думаю, надеюсь, что завтра утром, весь план у меня в голове сложится, и я его смогу рассказать. А сейчас отправте пару ребят в ближайшие аптеки. Мне надо, чтоб было закуплено много селитры и немного горчицы.

Раздав задания, я приступил к проведению допросов.

Первого бандита я лично достал из кладовой и отвел в ванную комнату, где посреди широкого помещения стояли стол с двумя табуретами и широкий березовый чурбак, придавленный ржавым топором сверху. У ножек ванны лежал и злобно щерился, покрытый рубцами шрамов, страшный как черт, Треф.

— Садись. — я подтолкнул к табурету молодого бандита с, перемотанными бинтами, кистями рук: — Фамилия, имя, год рождения, место жительства.

— А не пойти ли тебе начальник на хер? — недобро ощерился осмелевший бандит: — Когда доктор будет? Когда жрать дадите? Давай, вези в Кресты или еще куда…

— Так, некуда тебя везти, любезный. Твои коллеги все тюрьмы расформировали…

— Чего?

— Я говорю, что все тюрьмы разгромили бандиты вроде тебя.

— А, ну так и есть. Мы, когда революционеры Литовский замок громили, туда красного петуха пустили. Ну и надзирателей, когда те разбегатся стали, немного ножиками пощекотали. Так что, ваше благородие, некуда вам меня девать…- бандит, радостно улыбаясь, издевательски развел руки в стороны: — Ты же меня, все равно, выпустишь, куда ты денешься. А потом, ваше благородие, ходи и оглядывайся. Наш пахан сказал, что сейчас всех легавых надо, как вшей, повывести, чтобы больше не было вас. И тогда уже фартовые вздохнут спокойно.

— Жаль только, что в эту пору прекрасную, жить не придётся ни мне, ни тебе — продекламировал я Некрасова.

— Чего?

— Я говорю, что ты до этой поры не доживешь.

— Что это я не доживу? Я еще молодой, поживу еще. А вот с тобой…

— То, что со мной будет, ты решать точно не будешь. А вот с тобой все просто. Тебя расстреляют завтра. Будешь свои данные говорить, или как безродного тебя закопать?

— Ты меня, лягаш, не пугай. Нет у тебя прав меня жизни лишать. Сам за это на каторгу пойдешь, а ужо тебя там ребята встретят.

— Права нет, а возможность есть. Ты, думаешь, что тебе можно людей резать, почем зря, а я буду с тобой возится? Сказал, завтра расстреляю, значит расстреляю.