Держись от меня подальше

Глаза Шера блеснули, а моё сердце забилось чаще. Я ведь так и не сменила фамилию — не было времени ни времени, ни желания возиться с документами, и Фил упросил меня оставить это на потом. А потом мы снова с Артёмом обрели друг друга, и снова я не хотела заморачиваться документами.

— Тебе нравится моя фамилия? — спросил он вдруг, пытаясь разглядеть ответ в моих глазах.

Ну как ему сказать, что это не восторг?

— Охрененная, — я вызвала его самодовольную улыбку.

— Ещё бы. Давай ешь уже свой кекс, пока он не высох.

— Это маффин, — поправила его чисто из вредности.

— А я и не повар.

Он сложил руки на груди и требовательно взглядом указывал на объект своей невиданной щедрости, призывая кушать символ любви и не чавкать.

Я решила поделить его пополам, и стала резать точно посередине. Эти столовые ножи не предназначались для подобных манёвров, о чём мне сообщил тупой скребущий звук.

— Ой, я кажется ножик сломала. А у них есть конфликтное меню?

Серьёзный Артём вмиг растерял напускную солидность рассмеявшись и сказал, что ножи так просто не ломаются. Пришлось проверить руками и тут я обнаружила, что в маффине лежит яйцо из Киндер-сюрприза.

— Открой, — хрипло попросил Артём, не сводя с меня цепкого тёплого взгляда, искрящегося лёгким беспокойством.

— Что там? — нелогично спрашивала я, и руки замедлились, но не остановились: — Ой.

Внутри лежал ещё один листик, но не предсказанием, а с вопросом: «Ты выйдешь за меня?» Глаза защипало.

— «Ой» — это что значит? — занервничал проситель. — Ты, кстати, помнишь, что желание мне должна? Если что, имей ввиду, отрицательного ответа я не приму.

Не владея голосом я кивнула.

— «Да»? Это значит «да»? — требовал ответа Шер.

— Да, — произнесла я. — И можешь оставить своё желание на потом.

— Я потом у тебя целую футбольную команду запрошу, — пообещал он многозначительно, и меня это не пугало. — Она сказал «да»! — заорал мой дружок-псих. — She said «yes»!

Кажется, весь кафетерий знал о происходящем заранее. Они стали кричать в поддержку нашей паре, поздравлять, хлопать Шера по плечу, желать любви и прочего. А мой теперь уже жених вытащил из заднего кармана кольцо, которое не удосужился ни красиво упаковать, ни припрятать. Он взял бережно мою и спросив разрешения, надел его мне на палец. Обычное кольцо с восемнадцатью звёздами-бриллиантами, два из которых больше, символизирующих две яркие звезды Кастор и Поллукс, и в целом составляющими по форме созвездие Близнецов. Я хорошо его помнила по тату Артёма, и в кольце точно так же рисунок сплетался в две фигуры, которые крепко держат друг друга за руки.

Эпилог

Я проснулась первой и потянулась. Мы спали, утопая в белоснежных простынях, и его рука собственнически лежала на моём животе, грея. Я смотрела на него и не могла поверить, что не разглядела в нём самого лучшего на свете человека при нашей первой встрече. Как я могла быть такой слепой? Как он мог так хорошо маскироваться?

Мои волосы спутались, а тело затекло, я не привыкла спать не одна и использовать в качестве подушки крепкое плечо. Но как будущая жена я должна привыкать. Взгляд метнулся к безымянному пальцу, на котором красовалось уникальное обручальное кольцо, я вдруг снова обрадовалась и бухнулась на подушку, всколыхнув постель и заставив заворочаться Артёма.

А он и не спал, притворялся, но как только понял, что и я не сплю, то резко навис надо мной.

— Доброе утро, красавица, — одарил он меня утренним несвежим дыханием, и слава Богу, не потянулся целовать.

Но сделал кое-что похуже! Он скинул с меня простынь, и я прикрыла грудь руками, густо покраснев. Тело покрылось мурашками. От парня шёл жар, который напоминал о прошлой ночи. Его негромкий властный голос впитывал в себя мою неуверенность:

Посмотри на меня —
Я смущён от твоей наготы.
Моё сердце взрывается от полноты
Крепче вина
Чувств.

Артём не стал убирать мои руки, поцеловал меня в пупок. По телу прошлась дрожь. Глаза прикрылись от удовольствия, подрагивающего на кончиках ресниц. Он прикусил нежную кожу, и я распахнула глаза, не от боли, но от мысли, что смущённые ведут себя по-другому. А он поймал мой взгляд и прошёлся языком вверх до самой шеи, и я сама убрала руки, осознавая, что ничего нового он не увидит. Моё тело — его тело. Он поцеловал меня в ключицы, запустил руки в волосы:

Послушай меня —
Я теряюсь в объятьях твоих.
Мой голос срывается с прозы на стих
В попытке сказать
Вслух.

Он стал целовать мою шею, мои пальцы легли ему на затылок и стали поощрительно плутать в отросших волосах, сползли на плечи, безумно широкие, крепкие плечи. Правая рука опустилась на лопатку с памятным тату. Теперь я знала все рисунки, которыми он себя покрыл, он рассказал о каждом, а я только удивлялась, как же я раньше могла спутать его с братом — ведь они отличались не только внешне, но даже татуировками. Артём прикусил мочку уха и шептал на ухо: