Держись от меня подальше

— Ничё подобного.

— Я всё видела. И не дура. Ты здоров как атлет, а значит лжёшь. Не знаю, зачем тебе это нужно и знать не хочу, но давай договоримся так.

— Хочешь поиграть? — он вскинул бровь, отбрасывая чёлку назад. Наверное, этот его жест очень нравится девушкам. Когда он так делал, обнажалось красивое лицо с правильными чертами лица. Даже оцарапанная с лёгкой руки Стаса сковородкой губа не портила общего впечатления. Тут два варианта: либо он знает это и пытается меня соблазнить, либо не знает и просто устал от всего так же сильно, как и я. — Так давай поиграем.

Значит, соблазняет?

— Нет, — жёстко ответила я. — мы не будем ни во что играть. Мы весело проведём этот безумный вечер, а завтра ты скажешь всем, что бросаешь меня. Причина? Ну, скажи, что тебя не устроили условия моего брачного договора. Как хочешь. Давай просто прекратим этот театральный тандем и пойдём дальше по жизни отдельно друг от друга. Как раньше, как месяц назад и год назад, и даже двадцать лет назад.

Для меня это было неожиданностью. Раньше железа в голосе я никогда не добавляла.

Прочувствовав мой строгий тон, Феоклист ответил тем же:

— А мне говорили, что ты не такая, детка. Дезинформировали…

Ух ты, гопник такие слова умные знает. Видимо, много литературы в казематах перелопатил.

— Какая «не такая»? И вообще, это кто тебе говорил?

На лице парня отразился небольшой намёк на панику, будто лишнего сказал. Но нет, мне показалось, ибо его ответ нашёлся быстро:

— Во дворе поспрашивал. Они и сказали, — видимо смутился того, что наводил обо мне справки. Неужели и правда увлёкся мной?

— Я с дворовыми не общаюсь.

— Я знаю. Они мне грят, что ты тихая и спокойная. Но ща я прям убеждаюсь в обратном.

Слушать всякий бред, какой зашуганной замухрышкой меня считают дворовые дауны мне было совсем неинтересно.

— Ты принимаешь мои условия? — вывернула я вновь на интересующую меня тему.

— Всё пошло не по плану… — обречённо протянул парень, запустив руку в свою потрясающую шевелюру — или в казематах отменные шампуни, или это магия природных шампуней от его бабули. Надо бы узнать потом, чем голову моет.

— Какому ещё плану? У тебя были на меня какие-то идеи?

— Нет. Знаешь, я принимаю твои условия. Но… может… мы будем просто общаться?

— Что значит общаться?

— Ну… будем видеться. Иногда. Ну, там, лясы точить, разговаривать. У меня… — он замялся, но я уже додумала фразу.

— Мало друзей? — вновь проснулось сострадание к ближнему.

— Да, — он понурил голову.

Я потрепала его по голове и не могла отказать:

— Конечно. Ты прости, что все так получилось сегодня. Я сама не ожидала.

— Ты не боишься меня?

А на счёт этого — он же, по рассказам, всю жизнь по этапам провёл, но если не заморачиваться, можно об этом не думать и вести с ним вполне приятную беседу. И сдружиться на почве щампуней.

— Нет.

И в моей фразе была тысяча процентов уверенности. Я его не боялась.

— Спасибо, — грустно улыбнулся он.

Будем проводить с ним курс реабилитации.

Выпроводив Феоклиста к моим и его родственникам, я закрылась в комнате, вывесив найденную на внутренней дверной ручке табличку «Do Not Disturb!» Наверняка её Сонька утащила откуда-то.

Из прихожей ещё около получаса доносились отзвуки громких переговоров, видимо, не мы одни с Фео обсуждали брачный контракт. Лично моим единственным желанием было не присоединиться к переговорам, а наоборот, выйти и разогнать всех. В силу своей врождённой интеллигентности (читай: скромности и неуверенности) я попыток осуществить задуманное не принимала, зато переоделась, аккуратно сложив платье в пакет, и поставила себе очередную галочку на руке, чтобы отдать пакет Сере как-нибудь на днях, как только страсти по поводу нашего с Фео брако-разрыва поулягутся.

Было удивительно, но когда я очутилась в кровати, и моя голова коснулась подушки, часы на экране телефона вместе с некоторым количеством пропущенных звонков показывали только пол-одиннадцатого ночи. По ощущениям же сегодняшний день имел отпечаток бесконечности.

Родственники проведать меня, а вместе с этим удовлетворить своё цветущее любопытство, стеснялись, или даже боялись, хотя периодически один за другим нерешительно скреблись за дверью, но зайти не решались.

Единственной, кого последние новости не особо зацепили, была моя младшая сестричка Соня. Но это и понятно: у неё самой жизнь бурлит похлеще Ниагарского водопада и бьёт ключом. Она встречается с Оливером! И я искренне рада за них. Жаль только, что это счастливое событие нисколько не избавило её от дурной привычки язвить, грубить и иронизировать:

— А ты шустрая, Лен, — сделала она мне сомнительный комплимент, забежав в комнату, чтобы сменить кеды.

— Что ты имеешь в виду?

— Поссорилась с одним, и уже к вечеру нового нашла!

— Слушай, Соня, ты просто не знаешь всего.

Сестрёнка звонко рассмеялась, а затем удивила меня:

— Стоп-стоп, Лена. Даже знать не хочу. Твой выбор — это твой выбор, и я его уважаю. И то, что ты рассталась, — в её глазах запрыгали весёлые чертенята, — с Хренчиком — ваше с ним личное дело. Но ты и сама знала ведь, что вы друг другу не подходите?