Держись от меня подальше

И сейчас несносная фурия продолжала воплощать свои планы по сохранению брака Охренчиков, прибегая к не совсем законным методам слежки, подсыла агентов в стан «врага» и прочего. Она верила, что творит благое дело.

22

— Ну и дура! Дура! Идиотка! — кричал Артём в пустоте салона, всё сильнее вжимая педаль газа в пол. — Наивная курица!

Не в силах сдержать рвущиеся наружу эмоции, он, не сбавляя скорости, закусил ладонь правой руки с внутренней стороны и зарычал, приправив рвущие наружу эмоции крепкими выражениями. Ему очень хотелось промыть мозг своей малышке от вмешательства Оливера, который «действуя из наилучших побуждений», во что она свято верила, пытается добиться своих целей. Но Шер-то знал правду. Некрасивую, неприятную, тягучую, вязкую и пасмурную, как небо сегодня днём, похожее на залитый соседями сверху побелённый потолок, какую-никакую, но правду. И она её ещё узнает. Она ей не понравится. Но всё это будет позже.

Сейчас она представляет собой мягкую глину: податлива до невозможности и из неё можно лепить всё, что угодно мастеру, то есть Оливеру, ведь самого Шеридана она теперь уж точно слушать не будет. Особенно после этих выкрутасов с одеждой. Как же он глупо повёл себя, выставляя свою ревность на обозрение. Рядом с ней он просто теряет самообладание и превращается в нелепого бездомного новорождённого котёнка, который к тому же обнаружил, что у него есть коготочки, и ими можно царапаться.

Ключевое слово в последнем сравнении — это бездомный. Ему некуда пойти. Он бомж. Можно перекантоваться у друзей — они не откажут, но Шер рассчитывал на эту квартиру, даже не рассматривал каких-либо иных вариантов. Но что если попробовать поговорить с тем, кто сидит там на ресепшен, мелькнуло в голове Артёма, и это показалось ему толковой идеей, даже несмотря на то, что время уже давно перевалило за полночь.

И вот он стоит на пороге перед стеклянными дверями, закрытыми на замок, попинывая собранную на скорую руку спортивную сумку, и пытается придумать достойные ответы для таращегося на него посредством видеоглазка невидимого собеседника:

— Здравствуйте, вы кто?

— Я владелец одной из квартир этого вашего чудесного, — он выделил это слово, как особый комплимент, — комплекса.

— Из какой вы квартиры?

— М… я не знаю номер квартиры.

— Хотя бы этаж назовите? — не растерялся голос.

— Допустим… пятый, — наугад назвал Артём.

— Это этаж для рекреации. У нас там теплица, бассейн и прочие человеческие радости.

— Да? Тут и такое есть? Вау, круто, — обрадовался он, но потом сразу осадил себя, ведь он ещё не попал внутрь, да и вряд ли у него есть шанс осуществить это. — Слушай, брат, я взаправду не знаю номер своей квартиры, но она точно есть.

— И что вы предлагаете?

— Пустить меня и вместе посмотреть списки тех квартир, в которые ещё никто не заехал.

— С чего вы решили, что у вас есть допуск к этим данным?

— Потому что там должна быть моя фамилия.

— А вдруг это квартира вашего однофамильца?

— Ну да, засада тогда. Но я уверен, что с моей фамилией их точно не предвидится. Я, можно сказать, единственный в своём роде. Да и квартира моя, по любой, пустая. Нам её с женой подарили пару недель назад. Очень влиятельные люди подарили. И если… — он уже хотел применить новую методу — запугивание, но даже не успел начать.

— Вы случайно не Артём Охренчик?

— Ага, — вздох облегчения был ему ответом.

— А жена ваша — Елена Охренчик?

— Она самая.

— Секунду.

В динамиках раздалось шуршание, а вскоре двери ключом открыл высокий парень с сияющей улыбкой на глазах.

— Здрас-сти, — пробормотал Артём.

— Здравствуйте! Меня зовут Мартин и я очень, — он крепко сжал ладонь Шера и начал её трясти, как умалишённый, — очень рад, что вы наконец-то вылечились.

«И тебе бы не помешало подлечиться,» — подумал немного удивлённый Артём.

— А откуда сведения, что я… болел?

— О, ваша жена всё рассказала. Сказала, что тяжёлый случай. Но вы выкарабкались, видимо, у вас, и правда, здоровье как у гризли.

— Ясно… — он отметил в своём мысленном блокнотике «припомнить малышке». — А я в квартиру попасть могу?

— А вы там с Олесией жить будете? — настороженно спросил Мартин.

— Олесия?

— Подруга вашей молодой семьи. Она живёт пока в вашей квартире, пока вы лежите в больнице. Цветочки поливает.

— Ну, если ты заметил, братанчик, меня из больнички уже выписали, — не растерялся Шер, мысленно припоминая Лесю, ту самую темноволосую девушку, которая сидела с ним в одной камере.

— Да, заметил.

— А Олеся сегодня съезжает.

И он ни капельки не сомневался в том, что сейчас поднимется в квартиру и вытолкает её в коридор, пусть даже она будет голой. Неважно. Он слишком зол, чтобы размениваться на знаки приличия и этикет. Это его квартира. Его и Лены. И если бы вместо Леси здесь жила Лена, её он бы не выселил. Не смог бы. Но с этой девушкой совсем другой разговор.

— Прямо сейчас съезжает? — никак не мог въехать Мартин. — Сейчас же ночь.

— А ей очень надо. Квартира какая?

— Номер семьдесят шесть. Двадцать пятый этаж.

— Последний?

— Да. Это вип-квартира.