Держите огонь зажженным

Внутренне Петр дрогнул. Эта сцена напоминала те, что он во множестве видел в Сирии, – так выводили на казнь. А еще некстати всплыли в памяти слова Сёнера насчет плача Ярославны, то бишь Зарифы. «Не меня ли она оплакивает, милая предательница? Сдала с потрохами, чтобы предотвратить свой возможный провал, если коллеги по РПК узнают о ее сотрудничестве с митовцами или пребывании в Эр-Ракке, в столице черного халифата?»

Петр запнулся на пороге, когда его выводили. Проводник грубо схватил повыше локтя, как раз там, где остался рубец от осколочного ранения. Петр едва сдержался, чтобы не вскрикнуть. Место ранения до сих пор было довольно чувствительным.

Вели его недолго. Щелкнула дверца машины, Горюнова подтолкнули, он руками нащупал кожаное сиденье джипа (довольно высокое, на уровне пояса). Ему пришлось карабкаться вслепую, представляя, что выглядит со стороны, наверное, комично. Но хотя бы не отвели в ближайшие кусты, чтобы пулю в затылок пустить. Впрочем, ничто не мешало курдам отвезти его на место казни на машине, доставить, так сказать, с комфортом.

«Ладно, хотя бы прокачусь напоследок, – мысленно подбодрил он себя, хотя волнение не отпускало. – Авдалян не появился, ни о чем не предупредил. Это может быть плохим знаком. Что, если и его разоблачили?»

Ехали около часа по неровной дороге, часто поворачивали и, судя по тому, что уши снова начало закладывать, поднимались выше в горы. Когда машина наконец остановилась, кто-то скомандовал на курманджи: «Выходи!»

Петр не заставил себя ждать. Осторожно съехал с сиденья на каменистую дорогу, опасаясь спрыгивать в неизвестность. Его снова придержали за локоть. Вели не так долго. Он видел в крохотную щелку пыльную дорогу с мелкими камешкам и берцы ведущего его бойца. Отдаленно слышались мужские голоса и смех. Слабо звучала музыка, похоже, из автомобильной магнитолы.

– Ступеньки, – предупредил провожатый.

Но Петр и сам их увидел, выщербленные, бетонные, ощетинившиеся по краям арматурой. Затем скрипнула дверь. Он почувствовал тень и прохладу. Пахло кожей, оружейной смазкой и чьим-то едким одеколоном.

Его провели по коридору, повернули направо, и он очутился в небольшой комнате. Определил по глухому звуку шагов, что помещение небольшое.

– Ну зачем это?! – услышал он чей-то добродушный, но властный голос. Этот человек мог говорить весело, негромко и даже ласково, уверенный, что его услышат и побегут выполнять его просьбу сломя голову. – Сними, ни к чему!

– Моя обязанность вас охранять, – проворчал сопровождающий, но срезал с рук Петра пластиковые наручники и содрал повязку с головы, вырвав при этом изрядный клок волос, попавших в узел.

Проморгавшись, Петр увидел напротив себя Мурата Карайылана. В светло-зеленой чуть мятой рубашке, в накинутой на плечи черно-белой куфии. Глава РПК, занявший этот пост после Оджалана, напоминал доброго шестидесятилетнего дедушку со смешинками в черных глазах под смоляными бровями, с почти седыми волосами и усами тоже с сильной проседью.

Он сидел за невысоким письменным столом с такими обшарпанными тумбами, словно каждый, кто приходил, считал своим долгом пнуть грязным ботинком по этим тумбам. На стене за его спиной висел огромный флаг Курдистана, по правую руку на пустой стене в центре фотография Оджалана в рамке, причем не из официальных фото, а там, где он, облокотившись о стол, сидя в саду, держит на руке белого голубя, а перед Апо стоит поставленный на рукоять и рожок автомат Калашникова. Тогда Абдулла еще не был седым, как теперь, после пятнадцати лет тюрьмы на острове Имралы.

А вообще многие, кто был близок Оджалану, или те из курдов, кто относится к его поколению, вольно или невольно подражают ему даже внешне. Карайылан, напоминающий Апо, выглядел хитрым и добродушным.

– Очень приятно познакомиться лично, – Петр пригладил взлохмаченные волосы и чуть наклонил голову в уважительным полупоклоне. Говорил он на курманджи. – Как я понимаю, взятая вами пауза в несколько дней помогла вам разобраться, кто я, раз меня пропустили сюда.

– Присаживайтесь, – Мурат показал рукой на стул около стены. – Как в России говорят? В ногах правды нет?.. Извините за такое представление – повязка, наручники, но моя охрана не теряет контроль ни на минуту, и думаю, это оправданно. В 2010 году сюда, в Кандиль, подбросили один приборчик… Записывал разговоры на расстоянии пяти километров и транслировал к митовцам в штаб. Отслеживали мои перемещения, как позже выяснилось. Но благодаря нашим разведчикам и моей охране… – Он замолчал, стал вертеть в руках карандаш, задумавшись. – У меня к вам есть вопросы, и не думаю, что они придутся вам по душе…

– Нам с вами есть о чем поговорить. – Петр откинулся на спинку стула и принял расслабленную позу, демонстрируя, что он не напряжен, не боится и доверяет собеседнику. – Только сперва скажите, нас здесь не прослушивают? На самом деле это более важно для вас, чем для меня. Поэтому оцените ситуацию здраво.

– Кто меня может прослушивать? – улыбнулся Карайылан, оттенив интонационно местоимение «меня».