Держитесь, девушки!

Когда я спустилась с церковного крыльца и вышла из ворот, на улице накрапывал дождь, в разные стороны спешили озабоченные люди. Меня встречал тот же мир, из которого я пришла в центр час-другой назад, вместе с Нютой и провожавшим нас Толиком. Но теперь я была не просто Мальвиной, а еще и Евфросинией. Теперь мне нужно любить людей и заботиться о своей собственной душе: молиться, исповедоваться и причащаться. И быть таким образом связанной с традициями своего народа, о чем толковала мне Илария Павловна.

Просто с ума сойти, сколько у меня появилось обязанностей! Но – странное дело! – теперь я чувствовала себя гораздо увереннее, чем прежде.

32

Подходя к дому, я не поверила собственным глазам. Деревья, машины на обочине, в стороне детская площадка – это все было как всегда. Но напротив подъезда шаркал метлой смуглолицый парень в тюбетейке, с глазами цвета сушеного чернослива. Он слишком сильно сжимал рукоять моей любимой метлы, неумело замахивался и кое-как сгребал в кучку мусор, успевший появиться после моей утренней уборки. Нет, я, конечно, не собиралась сейчас мести двор – просто мои руки почти бессознательно потянулись к метле, в обнимку с которой я провела восемь лет. Парень в тюбетейке испуганно отступил назад, но метлы не отдал и забормотал что-то протестующее. На нем была оранжевая жилетка (уж не моя ли?), а сзади подходил его напарник, такой же смуглый и черноглазый. Этот тянул за собой на веревке хорошо знакомую мне тачку для мусора.

– Чего надо? Что себе позволяешь? – Он с ходу накинулся на меня, защищая своего более молодого товарища.

Эти люди не знали, что еще утром я этой метлой убирала этот двор: и вчера, и позавчера, и много дней назад. Их прошлое было совсем другим. Наверное, я представлялась им мелкой хулиганкой, шутки ради отбирающей у рабочего человека необходимое орудие труда. А может быть, еще хуже. Наслушались страшных рассказов о скинхедах, а у страха, как известно, глаза велики…

Я поступилась метлой, в которую вцепился парень в тюбетейке, и поплелась в ДЭЗ, благо он был недалеко. Наш техник-смотритель, бойкая тетка предпенсионного возраста, развела руками:

– Вот так, Мальвина! Провалился наш эксперимент. Взяли, как все, таджиков. И то сказать: у всех гастарбайтеры, мы одни как белая ворона…

Я слушала не перебивая. Что ж делать, наверное, так надо: раз везде таджики, значит, и у нас тоже. Эксперимент когда-нибудь должен был закончиться. Скорее всего, кто-то из управления посмотрел отчеты и нашел, что на половину моей заплаты может содержать двоих гастарбайтеров.

– А за себя не бойся, Мальвин, мы тебя трудоустроим. Будешь тут в конторе сидеть, на телефоне или за компьютером. Все почище, чем в грязи копаться!..

Значит, никакой экономии от меня не будет: найдут новое место в своей системе, и опять придется платить те же деньги. Бестолково как-то, хотя обо мне проявили заботу – устраивают где «почище». Маме это, наверное, понравится. Но как быть с уже привычным мне утренним одиночеством, когда весь дом еще спит, а я на просторе, под стук ломика или шарканье метлы, обдумываю свои дела? А многолетняя привычка смотреть за двором и подъездом? Я же все равно не смогу пройти мимо бумажки на газоне или сора на лестнице. Все равно буду убирать. А как быть с бомжами – они ведь уже привыкли, что их никто не гонит?..

Конечно, я понимала – не всегда мне оставаться в дворниках. И все-таки от сердца отрывался большой кусок жизни, вслед которому хотелось сказать что-то доброе. Словно это он вознес меня к новым высотам: и крещение, и Леонид Сергеевич поможет мне вновь испытать радость творчества, и ДЭЗ обо мне хлопочет. А из глаз едва не капали слезы: прежняя Мальвина уходила от меня в прошлое, прощально махнув рукой. Оказывается, она была не такая уж невзрачная – тоненькая фигурка над ведром воды, светлые растрепавшиеся волосы…

Ничего страшного, думала я, возвращаясь из ДЭЗа. Мир постоянно обновляется: вот и у Вальки началась новая жизнь, и у Нюты наметились перемены. А старая учительница, выучившая всех нас, постоянно ждет возрождения России: чтобы она была сильной и доброй, как в лучшие периоды своей истории.

Но когда же расцветет такая Россия, кровь которой кипит от горячего сердца? Я вспомнила предание, услышанное в первый день в Нютином центре: возрождение страны связано с почитанием моей Святой. Когда современные люди узнают о Евфросинии, созидавшей Москву, вокруг которой собралось великое государство мира, тогда все это и будет.

А пока в копилку идет каждое доброе слово, каждый поступок на пользу людям. Вот увижу сейчас новых дворников – попробую объяснить, кто я есть, и покажу парню в тюбетейке, как правильно мести. И на чердак буду наведываться каждое утро, после того как бомжи разойдутся по своим безрадостным делам. Собрать окурки, протереть пол мокрой тряпкой: вот тебе и пожарная безопасность, и отпор антисанитарии. А если так, жильцам подъезда нечего требовать, чтобы дворники гнали бомжей с чердака.