Держитесь, маги, вас нашли!

Подумано – сделано. Земляной пол хлева покрыла густая, высокая, сочная зеленая трава. Корова сперва боязливо попятилась, когда у нее вокруг копыт трава полезла, потом ухватила охапку молодой зеленой поросли, пожевала задумчиво... ее взгляд из злобного стал откровенно влюбленным, когда она обратила его на мага. Свежая сочная трава, когда зимний снег еще не распрощался с долиной! Тут у любой коровы сердце бы растаяло!

Данир успокоился, видя, как жадно набрасывается на траву домашняя скотинка. Вот и накормили. Кто ж знал, что обычная трава нравится коровам больше, чем розы! В магической школе таких важных практических сведений магам не дают!

Когда Исла с розами в руках и с мужем за спиной вернулась в дом, ее уже ожидал отец. В руках у Исияла была корзина, в которой обнаружились: большой горшок с теплым мясным рагу, очередной пирог и книга рецептов.

– Дедушка, ты самый лучший хранимый в мире! – заявила Кира, накладывая себе полную тарелку рагу и щедро наполняя им же миску крутящегося возле ее ног и просительно подвывающего пса. – Очень жаль, что ты теперь не наш хранимый! Наш-то все сухомяткой потчует.

Исла посмотрела, как поникли широкие плечи любимого, и взяла на заметку поведение дочери. Оставив мужчин обсуждать рецепты завтрашнего обеда (Данир взялся записывать их на листок, так как не знал рунической письменности долины), Исла повела объевшуюся дочку укладываться спать.

Присев на постель девочки, Исла нежно поцеловала ее в лобик, поправила одеяло и строго сказала:

– Запомни, дочка: других хранимых у меня никогда больше не будет! Это я тебе точно говорю, Кира. Так что если сбежит этот единственный, то готовить обеды и кормить кур и корову будешь ты!

Девочка хлопнула длинными ресничками и притихла.

– Теперь Данир – твой второй папа, козочка. Можешь привыкать так его и называть. Поверь, человека лучше и добрее, чем Данир, я еще не встречала и вряд ли встречу в будущем. Он такой один! Теперь наша семья – это мы трое, – весомо заключила Исла и еще раз поцеловала дочь.

Глава № 29. Умение грамотно поставить эксперимент помогает в самых неожиданных ситуациях.

Если первый день после своего возвращения в долину Исла провела в своем отряде, тренируя личный состав и охотясь на байголовов, пополняя общегородские запасы мяса, которое в виде солонины хранили в глубоких холодных погребах, как запас на случай внезапного уменьшения дичи в горах, то второй день она начала с визита к Сарине. Для беседы со Старшей была веская причина: надо было решить вопрос, где Даниру устроить лекарский кабинет.

– Можно пристройку к моему дому сделать, – предложила Исла Сарине. – Мне самой спокойнее так будет, и людям привычнее: все наши знахарки на дому прием ведут. Но в Тавирии лекарские дома строят в центре поселков, чтобы с любого конца города быстро добежать до них можно было. Дома маги только рабочие кабинеты себе устраивают, где зелья и снадобья свои варят, да исследования проводят.

– Я могу выделить ему помещение здесь, у себя, – пожала плечами Сарина. Аро-лера занимала со своими хранимыми весь третий этаж и половину второго этажа центрального трехэтажного каменного здания на площади. – На втором этаже у самой лестницы можно освободить две комнаты и соединить их между собой, если ему требуется большое пространство для работы. Пусть напишет список необходимой ему мебели и всего прочего – мои хранимые все быстро организуют. А в посетителях недостатка не будет – все жители Города так горят желанием увидеть мага «в деле», что с любым синяком к нему побегут.

– С синяком не надо, пусть лучше Данир моему отряду помогает на спасательных операциях, – нахмурилась Исла. – Я всех хранительниц предупрежу, чтоб их мужчины по пустякам моего мага не дергали.

– Как ты о нем печешься, прям как о хрупком цветочке, – насмешливо прокомментировала Сарина. – Ты сама-то замечаешь, как резко изменилось твое поведение после встречи с этим магом?

– Замечаю, – вздохнула Исла. – Раньше я была гораздо спокойнее, рассудительней, гораздо жестче в суждениях и поступках и... равнодушнее ко всем окружающим. Я даже гибель Аси быстро для себя приняла, а боль потери глубоко в душе похоронила, не давая этой боли возможности влиять на мои поступки, мешать моим рассуждениям. Я никогда ничего не делала и не говорила не обдумав, сгоряча, а в отношениях с Даниром меня словно бес в ребро толкает: то прибить его хочется, то зацеловать до полусмерти, то так нежность переполнит, что просто через край души волной переливается, не удержать... Будто на качелях раскачиваюсь, все сильнее и сильнее.

Губы Сарины искривила неприятная улыбка. Ярость, злость, застарелая боль змеями проскользнули в ее холодных привычно-равнодушных глазах, встревожив Ислу.