Дерзкая

-- Господи, Олежка, не будь ребенком, откуда ей знать... -- проворчал Юра.

Но Олег передернул плечами и, пристально глядя мне в глаза, произнес:

-- Дерешься ты отчаянно, но это еще ничего не значит. Не понимаю, чего тебе от нас надо...

-- Я пришла занять свое место.

Олег, продолжая лениво растирать ушибленную руку, злобно отметил:

-- Здесь нет твоего места.

-- Олег... -- предостерегающе произнес Юра.

-- У меня было свое место, есть и будет, -- отрезала я. Я вовремя заметила, как правая ладонь Олега задрожала и сжалась в кулак. Я отклонилась, едва не упустив момент. Кулак Олега просвистел у моего лица и задел левую щеку. Юра ухватил Олега за плечи и оттолкнул от меня подальше. Взявшись за щеку, я почувствовала влагу под пальцами. Отняв ладонь, я увидела на ней кровь. Олег рассек недавно заживший шрам.

-- Не стоило так торопиться, Олег, -- произнесла я, зажав рану ладонью. -- Никогда не стоит спешить причинить боль. А вдруг тот, кому ты причинишь боль, окажется совсем не тем, кем ты его считал? Не так ли?

Слова мои были, конечно, справедливы, но, боже мой, намеренно будить в них страшные воспоминания -- это было чересчур жестоко. Это было бессовестнее, чем втроем нападать на девушку.

Поэтому самое разумное, что я могла сделать теперь: скорее уйти, чтобы не видеть, как ребята будут переваривать мой выпад. Не сказав больше ни слова, я поспешила в раздевалку и, не останавливаясь, бросилась в душ.

Никогда раньше Олег не позволил бы себе такого. Это было что-то новое и нехорошее в нем, чего никогда не было раньше. Бедняга защищал нишу, принадлежащую Екатерине. И уж, конечно, мне не стоило так откровенно подкалывать ребят.

Я вышла из душа, оделась. Осмотр в зеркале успокоил меня. Да и вряд ли какое-то еще повреждение могло сделать мое лицо более некрасивым, чем оно уже было.

-- Мария, можно мне войти? -- услышала я голос Юры.

-- Да. Что случилось?

-- Нужно поговорить, -- Юра прошел в раздевалку и приблизился ко мне. -- Я сяду?

-- Конечно.

Мы сели рядом на гимнастической скамеечке. Первым порывом Юрки было достать сигарету, но он сдержался.

-- Наверное, мне нужно извиниться перед тобой за себя и своего друга, -- начал Юра.

-- Не стоит. Кажется, мои слова тоже не доставили радости вам обоим.

-- Что есть, то есть, -- помрачнел Юра. -- Ты даже не представляешь, до какой степени.

-- Мы квиты.

-- Я просто хотел объяснить кое-что. Ты невольно задела самые больные места. В этом костюме раньше всегда тренировалась моя сестра. Я, она и Середа работали вместе около трех лет. Я очень ее любил. Она погибла, ввязавшись в грязное дело, из которого я не смог ее вытащить. Погибла по нашей с Олегом оплошности. Все это до сих пор слишком тяжело. Поэтому я прошу тебя не сердиться на Середу. Он не такой уж злой человек... Этот грубый срыв... Это нетипично для Олега.

-- Я знаю... Я понимаю, -- поправилась я. Юрка, переведя дух после своего высказывания, снова сделал попытку достать сигарету.

-- А я не такой уж добрый, -- заметил он.

-- Чаще всего бывает, что совершенно неважно, добрый человек или злой. Важны две вещи: друг он тебе или враг, а также живой он или мертвый.

-- Вот это верно, -- согласился Юра. Он сидел, опустив голову. Было заметно, как его руки, держащие костыль, слегка дрожат. -- И все равно, прости нас. Я постараюсь, чтобы Олег больше не смел распускаться.

-- Да ничего. Рана пустяковая. К тому же ни на что она уже не повлияет, она, как видишь, не первая... Тебе очень трудно ладить со своим другом? -- перевела я разговор.

Юрка пожал плечами:

-- Мне всегда было с ним нелегко. Он и раньше был резок, импульсивен, самоволен. Всю жизнь он превращал в нестандартную игру, но всегда был надежным парнем. Сейчас все очень изменилось, он тоже. Все его качества гипертрофировались до совершенно невыносимой степени. Но я ничего не могу поделать. Каждый переживает свое горе по-своему. И каждый по-своему от него спасается. Олег во многом из случившегося винит себя. И никакие разумные доводы на него не действуют.

-- Время все исправит, так или иначе.

-- Я все время говорю это ему. Он мне. И оба в это не верим. Поэтому-то он и принял тебя столь агрессивно... Понимаешь, Катюша была для нас обоих чем-то особенным. В первое время после того, как я потерял возможность нормально двигаться, Олег стал вместо меня заниматься Катей по-настоящему. Он своими руками вылепил из нее то, чем она была. С ее гибелью он потерял больше, чем я...

-- Вряд ли Середа одобрит то, что ты сейчас делишься со мной вашими личными проблемами. Не надо, Юрий. Я вам совершенно никто. Тебе же потом будет неловко за свой рассказ, -- я поняла, что если разговор и дальше пойдет в таком ключе, мне будет очень сложно не переступить черту дозволенного. А форсировать события прямо сейчас было совершенно нелепо.

-- Черт знает что случилось со мной, когда я тебя увидел, но мне кажется, что с тобой я могу и должен говорить об этом, -- возразил Юрка. -- Если я не прав, скажи мне прямо, чтобы я заткнулся.

-- Я не стану тебе этого говорить. Я буду слушать тебя столько, сколько будет нужно тебе.