Дерзкая любовница

– Дать волю рукам… – бесстрастно повторил Гарет. – То, что я спас кое-кого от урагана, вам, мэм, угодно назвать распусканием рук! И мне, наверное, стоит покорно поблагодарить за такой комплимент? – Гарет продолжал все более запальчиво: – Но не воображай, будто я овладел тобою, пока ты не понимала, что происходит! Ни разу в жизни мне не приходилось брать женщину силой. И не думай, что я изменю своим правилам ради тебя – будь ты в сознании или без. Нечего тешить себя иллюзиями, будто тебе удастся распалить меня до такого состояния! Как бы я ни желал тебя, у меня всегда хватит сил вежливо поднять шляпу и сказать «адью» – прежде, чем я дойду до такого.

Сильно сомневаясь про себя, что действительно способен на такое, Гарет заглянул ей в лицо. Сначала в серебристых глазах полыхал один лишь гнев, но вот они решительно сверкнули.

– Ну что ж, сеньор Доусон, вам удалось убедить меня, а значит, нет более нужды заботиться о приличиях.

И Анжелика, набравшись дерзости, одним движением скинула одеяло и вскочила. Ее колени вот-вот могли предательски задрожать и подогнуться, однако она изо всех сил делала вид, будто ей все нипочем. Она не спеша полюбовалась его растерянной физиономией, широкими плечами и грудью, затем взгляд ее скользнул ниже.

– О да, сеньор Доусон, теперь я вижу, что вы безупречно владеете своим телом. И доказательство этого становится все больше с каждой минутой!

Физиономия техасца заалела как маков цвет, и Анжелика, ехидно рассмеявшись, потянулась за одеждой, очень надеясь, что он не заметит, как дрожат ее руки.

Одевшись, она решилась снова повернуться к Гарету, который тоже успел натянуть рубашку и сюртук, но все еще не мог вымолвить ни слова и не отводил от нее горящего взгляда.

– А теперь я бы хотела вернуться на асиенду, сеньор Доусон. Это не значит, что я прошу вас везти меня до самого дома… достаточно оказаться где-то поблизости. Потом я с удовольствием пройдусь пешком.

– Ну уж нет, Анжелика. Я непременно удостоверюсь, что ты попала домой. Мне нелегко было привести тебя в чувство прошлой ночью, и я не желаю, чтобы все пошло насмарку. А кроме того, вряд ли имеет смысл делать вид, будто ты провела ночь не со мной. Твои старики, должно быть, давно привыкли к таким вот неожиданным отлучкам…

Анжелика прикусила язык. Поскольку не имело смысла тратить время на бесплодные споры, она попросту направилась к двери. Выйдя, она в нерешительности застыла возле огромного жеребца, не желая снова унижаться до просьб. Однако через минуту сильные руки посадили ее на спину коня. Затем Гарет ловко приторочил на место седельные сумки, вскочил в седло, обхватил ее за талию, и они тронулись.

Ярко-синее небо безмятежно сияло у них над головами – как будто вчерашней бури не было и в помине. О недавнем разгуле стихий можно было догадаться разве что по необычной чистоте и свежести омытой дождем природы и крупным каплям, там и сям сверкавшим всеми цветами радуги. Анжелика попыталась прикинуть, как высоко успело подняться на небе солнце, и с трудом сдерживала нетерпение – как назло, техасец пустил коня едва ли не шагом.

Они проделали изрядную часть пути, как вдруг Гарет переложил поводья в ту руку, которой придерживал свою спутницу, и запустил пальцы в тугой узел ее волос. Анжелика упрямо молчала, пока ей на лицо не упали первые пряди.

– Что вы делаете? – безуспешно пытаясь отвести в сторону его руку, воскликнула Анжелика.

Однако Гарет как ни в чем не бывало продолжал свое занятие, покуда получившие свободу чудесные локоны не рассыпались по плечам. Тогда он с наслаждением запустил пальцы в шелковистые темные пряди.

– Мне больно! Перестаньте!

– Ты же сама твердишь, что тебе на меня наплевать, – ответил Гарет. – Однако тебе не наплевать на то. что другие могут заподозрить, будто нынче утром у тебя на уме было что-то иное, кроме обычного туалета.

– У меня на уме?! – Анжелика чуть не задохнулась от ярости. Бесполезно делать вид, будто он тратит слова попусту, ведь лежавшая у нее под грудью рука отлично уловит каждый толчок бешеного биения сердца. – Сеньор Доусон, нынче утром «что-то иное» было на уме вовсе не у меня!

Он неожиданно схватил ее за подбородок и развернул к губе.

– Моя неукротимая Анжелика! Да ведь твои мысли блуждали тогда рядом с моими, и ты сама это знаешь! Мой сон чрезвычайно чуток, дорогая. Не требуется особой догадливости, чтобы понять, о чем ты думала, пока разглядывала меня!

– Так вы не спали?! – Понимая, что невольный румянец выдает ее с головой, она попыталась вырваться.

– Ну что ты, милая… я и сейчас еще сплю. И он внезапно припал к ее губам. Застигнутая врасплох, она и охнуть не успела, а его язык уже вовсю хозяйничал у нее во рту. Затем Гарет легкими поцелуями коснулся ее лба, щек, бормоча: