Дерзкая на десерт (СИ)

Ну и вот. Мне не подходит. Я малолитражка. Мне бы мужчину со скромными размерами.

Написано: «С клубничным вкусом».

Гурман, блин.

Сексом он меня занять решил, ага.

И почему Козырев меня так бесит? Я в жизни вполне уравновешенная, но Влад прямо-таки высекает из меня искры.

В еще более растрепанных чувствах, чем раньше, я покидаю ванную и снова натыкаюсь на Севу.

Котямба ждет меня за дверью и при моем появлении выплевывает изо рта игрушечную мышь. Смотрит на меня невозможными синими глазюками на самодовольной морде, и в этот момент он очень похож на своего хозяина. Такая же холеная красивая морда.

И у Севы такой же победный взгляд, как и у Козырева с того самого момента, как я зашла в квартиру.

— Твой хозяин — аморальный тип. Абсолютно.

Ни капли осуждения в кошачьих глазах.

Вернувшись на кухню, я вижу, что к моему приходу сервировка завершена, только очень странным образом.

Стол весьма длинный, и через один из краев перекинута сервировочная дорожка. Два бокала с коктейлями и всего одна тарелка, и одни приборы. И вся эта красота стоит возле Влада, в то время, как у моего места пусто.

— Ты передумал меня угощать? — усаживаясь, сварливо спрашиваю я.

— Я тебя покормлю.

Не мешкая, Козырев берет в руки вилку и нож и отрезает стейк.

Я снова подпадаю под какую-то магию. Неотрывно глазею, как из наколотого кусочка сочится розоватый сок. Мясо на срезе идеального для средней прожарки цвета. Загорелые полосочки на поверхности выглядят маняще.

Пахнет крышесносно. Рот снова наполняется слюной.

А Влад, подавшись вперед с хищным видом, протягивает вилку к моим губам.

Даже если бы я была в трезвом уме, я бы не смогла отказаться.

Не после полугодовой диеты на синей курице и шпинате.

Прежде чем я осознаю, что делаю, я открываю рот и губами снимаю кусочек с вилки.

Бля…

Другого слова я не нахожу.

Мое блаженное мычание разносится по кухне, как только на язык падают капли мясного сока. Я даже прикрываю глаза от удовольствия. Не успеваю я проглотить божественный нектар, как мне в губы упирается что-то еще. Немного липкое, я облизываюсь, и на кончике языка сначала взрывается сладость и прокатываясь по слизистой раскрывает свою кислинку бальзамический уксус. Покорно я позволяю положить себе в рот хрустящую тоненькую стручковую фасоль и чуть маслянистую помидорку.

Я позорно постанываю.

Я была слишком самонадеянна.

Думала, слишком простое блюдо не найдет во мне отклик, но черт побери, я готова продать душу…

Только вот, кажется, расплачиваться придется телом.

Услышав, что Козырев положил приборы на тарелку, я открываю глаза и попадаю в плен потемневших глаз. На меня еще никто никогда так не смотрел.

Заострившиеся черты лица, побелевшие скулы… Влад весь словно натянутая струна.

— Алла Георгиевна. Я тебя хочу.

Это произносится таким тоном, что мысли испуганной стайкой выпархивают из головы, а на южном полюсе все тает свечным воском.

— А мясо… — внезапно охрипшим голосом спрашиваю я.

— Потом поешь, иначе я взорвусь от твоих стонов.

Козырев вырастает из-за стола и мгновенно оказывается возле меня. Я еле успеваю отставить бокал, коктейлем из которого я решила ликвидировать внезапную засуху во рту.

— Но… — мявкаю я, но мне уже затыкают рот.

И прямо сейчас я понимаю, что до этого со мной действительно играли, как кот с мышкой.

Все эти подначки, споры, заманивания, демонстрация статей и талантов — только для его удовольствия и азарта.

А сейчас все по-взрослому. На восемнадцать плюс. Или даже тридцать плюс.

Потому что, атаковав меня собственническим поцелуем, Влад больше не церемонится. Я под задорное вжиканье ширинки в считанные секунды оказываюсь лежащей на свободной части стола с задранной юбкой, придавленная телом Козырева, будто каменной скалой.

Глава 16. Маринад не приветствуется

Голова идет кругом от страстных поцелуев, отнимающих дыхание.

Отбросив всю свою вальяжность, Влад мгновенно доводит мой вид до нужной ему кондиции. В один жест он забирается мне под спину и расстегивает молнию на платье.

Не давая и слова поперек сказать, он слитным движением и гладит мне плечи, и стаскивает с них бретели, освобождая томящуюся грудь.

Потискав мягкие полушария, Козырев вдавливает меня в себя. Кожа к коже.

Он горячий, твердый, вкусно пахнет.

Напрягшиеся соски жаждут внимания, но Влад уже разбирается с моим бельем.

Не мудрствуя лукаво, он сдвигает тонкую полоску ткани, и спустя миг я чувствую скользкими складками горячую гладкую головку.

Это я считаю, что все происходит слишком стремительно, а естество мое уже смачивает мужскую твердь, чтобы принять в себя поскорее.

— Когда ты облизнула вилку, я чуть не кончил, — рычит Козырев, сжимая меня еще крепче. — Алла Георгиевна, ты нарвалась.

Член надавливает на самую дырочку, вызывая у меня томление и зуд в глубине.

— Ох ты блядь, Алла Георгиевна… — шипит Влад, помогая себе руками растянуть вход во влагалище, но это не так просто.

Я реально малолитражка.

Мне и хорошо, и тянет, и дергает, и чуть больновато.

Я жалобно пищу и верчу попкой, пытаясь не то помочь Козыреву, не то избежать этой дубины.