Дерзкая на десерт (СИ)

Я хлопаю ресницами, а Влад уже пристраивает букет на пуфик, стаскивает с плеча какую-то огромную синюю квадратную сумку и, сняв пальто, двигает на меня, по пути начиная раздеваться.

— А… э… что ты собираешься делать? — настороженно интересуюсь я, пятясь от него.

— Накормить, напоить и поиметь, — загоняет меня в гостиную Козырев. — План не менялся, только последовательность действий.

Я нервно сглатываю.

Поди ж ты. Вчера ходила выла на стены, что он такой-сякой ветреный, а я дура, что все оборвала, а как до дела опять дошло, я снова пятками назад.

Ну почему он отказывается как приличный человек по мне романтично страдать? Ну хотя бы неделю! Чтобы я не чувствовала себя падшей женщиной!

— У меня есть нечего, — робко возражаю я.

— У меня с собой, — Козырев кивает в сторону, оставленного позади себя баула, который на второй, более внимательный взгляд, оказывается сумкой-холодильником. — И презервативы твои любимые тоже, — добавляет Влад, заставляя меня икнуть, и одним движением снимает с себя водолазку.

Ничего не могу с собой поделать и жадно шарю глазами по безупречному торсу. Хорош, подлец. Мне и завидно, и нравится, и льстит, что такому жеребцу прям кровь из носа хочется меня завалить.

Но помня, что я из-за него вчера расстроилась, продолжаю мстительно отступать.

Только не далеко.

Довольно быстро я оказываюсь на лопатках на коварно подкравшемся диване.

Судорожно облизывая пересохшие губы, я слежу за тем, как покидает шлейки кожаный ремень, и откуда-то снизу начинает подниматься волнение, холодком заливая живот.

Козырев тем временем достает из заднего кармана коробку с презервативами и бросает их рядом со мной.

— Пока все не изведем, из дома не выйдешь.

Я рассматриваю пачку, на которой пессимистично красуется надпись: «Двенадцать штук». Круглыми глазами гляжу на террориста, нависшего надо мной.

Мне после завтра на работу жизненно необходимо.

Нет, ну он-то, может, и сможет… А вот я…

Будет как в анекдоте про цыгана и лошадь.

Мне становится не по себе, а тело уже начинает коварно предавать.

Может, Левина права, и все дело в регулярности?

Вот ее-то, эту самую регулярность, мне прям обещают обеспечить.

Звучит, как план.

Мгновенно воспрявший демон-искуситель нашептывает, что Козырев очешуительно влияет на мою фигуру.

И процесс не так чтобы утомителен. Владу же нравится все делать самому. От меня требуется только выносливость…

Пока я борюсь с извечным женским желанием вызнать у Козырева, как далеко идут его планы на меня, обстановка в комнате накаляется. Абсолютно обнаженный Влад подтягивает меня к себе за щиколотку и запускает жадные ладони мне под подол.

И я тут же вспоминаю, во что превратилось мое вчерашнее платье.

— Я сама! — превентивно восклицаю я, пока и эту дизайнерскую тряпку не заляпали непотребным.

Приподняв бровь, Козырев позволяет мне стащить платье, и с этого момента меня больше не слушает. Повалив обратно на диван, он с урчанием начинает меня жамкать, впиваясь пальцами, покрывая поцелуями и потираясь о меня внушительной эрекцией, будто хочет меня сожрать.

И пустота внизу живота начинает чувствоваться почти физически. Я шалею от напора Влада. Меня затягивает в темный водоворот. Козырев стремится придавить меня, зажать, стиснуть, чтобы оставить отпечаток, и места его голодных прикосновений начинают гореть.

Что-то меняется, и я, отбросив все лишние эмоции, жажду, когда Влад выплеснет на меня свою мощь. Прямо сейчас, когда солнце бьет в окно ярким светом, и прямо здесь, на этом самом диване, где никогда не случалось ничего подобного.

Я теку, будто инфицированная потребностью Козырева в моем теле.

И, наверное, только теперь я перестаю задумываться, с чего бы такому, как Влад, так стремиться со мной переспать. Для галочки он все сделал вчера, а сегодня на трезвую голову я уже не могу не замечать, что у него реально сносит крышу.

И я опьяненная этим сумасшествием царапаю его кожу, вжимаюсь в него.

Увы, Козырев не долго позволяет мне вольности.

Секунда, и я снова на животе, а его член втискивается в голодную щелку, пока меня покусывают за шею. Ударив головкой в самую глубину, Влад хрипя вколачивается в меня, и я постанываю в такт толчкам.

Кажется, я начинаю привыкать.

Эпилог

Полгода спустя

— Ты чего вчера так быстро ушла? — зудит Левина в трубку. — Артемьев залетал на огонек. Он опять с своей Козиной расстался. Там такая Санта-Барбара…

— Меня Севка ждал, — жалюсь я. — Один. В темноте… Не могла же я его бросить?

— Ну и что, что в темноте? Ему, что, книги читать? Просто ты тряпка, а со своим декретом помираю без сплетен! И вообще, где Козырев?

— Он все еще на съемках. А я вот на хозяйстве. Он там жарится на солнышке, я в слякоти бдю за его котом.

— А почему с собой тебя не взял? — строго спрашивает Янка. Все никак не привыкну называть ее Бергман. Даже в телефоне до сих пор не переименовала.

— Да звал он, но у нас переаттестация, завкафедрой как с цепи сорвалась, вот и не вырвалась, — с отвращением произношу я, вспомнив, какое количество макулатуры приходится производить из-за всей этой кутерьмы, и это в наш век цифровизации, блин.