Дерзкая невинность

— Ничего, что я оставлю тебя здесь с… — Макс вопросительно посмотрел на служанку: он жил в доме всего несколько недель и еще не знал имен всех слуг.

— Салли, ваша светлость.

— С Салли?

— Конечно. Иди. Я буду ждать тебя здесь.

Макс подошел к буфету, вынул пробку из графина с бренди и плеснул порядочную порцию в чашку с молоком.

— Вот, выпей молоко. — И добавил: — И немного бренди.

— Пахнет так, будто здесь не так уж и немного.

Ему было необходимо к ней прикоснуться, установить с ней связь, чтобы убедиться, что с ней все в порядке. Макс приложил ладонь к ее теплой щеке и произнес:

— Я очень скоро вернусь. Пошли за мной, если тебе что-нибудь понадобится.

— Хорошо. — Оливия улыбнулась, но опять одними губами. — Но мне ничего не нужно.

Он кивнул и вышел. Почти бегом Макс поднялся по лестнице в свою спальню и выбрал в своем гардеробе вещи, чтобы переодеться. Обернувшись, он увидел стоявшего на пороге Гарднера в накрахмаленной белой ночной рубашке и белом ночном колпаке. На первом месте у Гарднера всегда была его одежда.

— Добро пожаловать домой, сэр. Но я советую вам не надевать эти вещи. Они мятые и будут плохо смотреться.

Макс бросил одежду на кровать.

Гарднер кинулся спасать вещи, а Макс снял с себя пропотевшую и окровавленную одежду и, подойдя к умывальнику, быстро обтер тело губкой. Гарднер рассматривал мятые брюки Макса, бормоча, что он не сможет появиться на людях, если его хозяин выйдет в таком виде на улицу, даже ночью.

— А как насчет одежды, в которой я пришел? — с насмешкой в голосе спросил Макс.

Отвращение отразилось на лице Гарднера.

— Все, конечно, поймут, что я не имею никакого отношения к ее непрезентабельному виду. Я ее немедленно сожгу.

— Да уж пожалуйста.

Макс плеснул себе в лицо холодной воды, а после этого Гарднеру пришлось брить многодневную щетину.

И хоть к тому времени, как он снова спустился вниз (сопровождаемый трепетным Гарднером), прошло менее четверти часа, но на часах уже было два часа ночи.

Макс отослал было заупрямившегося Гарднера спать и вошел к Оливии.

Она сидела в той же позе, в которой он ее оставил. В руках Оливия держала полотенце, которым стирала с лица слишком яркую, безвкусную косметику, которую горничная нанесла по требованию Фенвика.

Макс велел заложить его карету и сел рядом с Оливией. Ее лицо было испачкано румянами и помадой до самого подбородка.

— Могу я помочь?

Она протянула ему влажное полотенце.

Закончив, Макс провел большим пальцем по ее мягким и теплым губам. Вожделение окатило его волной. Как бы ему хотелось уложить ее в постель, обвить ее своим телом, подарить ей нежную любовь, а потом держать ее в объятиях остаток ночи.

Но Оливия очень хотела вернуться к леди Стрэтфорд, и это было понятно. Графиня наверняка сообщила всему городу, что ее компаньонка пропала.

— Мне бы хотелось, чтобы ты осталась, — пробормотал Макс.

— Я… — Она отвела взгляд. — Я не могу.

— Ты хочешь ехать прямо сейчас?

— Да. Мы должны.

— А ты сможешь идти?

— Да.

Макс помог ей встать, поплотнее укутал ее в одеяло и повел к выходу, где их уже ждала карета.

Дом графини Стрэтфорд был всего в нескольких минутах езды. Оливия молча сидела рядом с Максом, а он лихорадочно думал, как просить у нее прощения за дурацкое пари, которое заключил с Фенвиком.

Взяв ее руки в свои, он принялся их нежно и благоговейно целовать.

— Это пари, Оливия, было глупостью. Оно ничего не значило и не имеет отношения к тому, что я чувствую к тебе сейчас.

Оливия отвернулась к окну. Карета замедлила ход.

— В доме горит свет, — заметила она.

Действительно, во всех окнах горел свет.

Макс обошел карету и, открыв дверцу, подхватил Оливию на руки.

— Я могу идти сама.

— На тебе нет туфель. — Он увидел кончики босых пальцев под одеялом и вдруг понял, что она прошла босой по обледеневшей мостовой, чтобы сесть в карету. — Я донесу тебя и обещаю, что тут же опущу тебя, когда под ногами будет чистый пол.

Вздохнув, Оливия подчинилась. Как только Макс постучал в дверь, ему сразу же открыли.

— Мисс Донован! — в изумлении воскликнул дворецкий и буквально втянул Макса с Оливией на руках в дом. — Заходите, заходите.

Макс опустил Оливию на пол и вдруг услышал душераздирающий женский вопль:

— Оливия!

Навстречу им бежала ее сестра Феба. Потом из гостиной выскочили Стрэтфорд и Мег, его мать, капитан Лэнгли и Себастьян Харпер.

Первой добежала Феба. Она обняла сестру и разразилась слезами.

— О Боже, Оливия! Как мы волновались. Я думала, что больше никогда тебя не увижу.

Все окружили Оливию. Несколько мгновений царил невообразимый гвалт: родственники забросали Оливию вопросами, но она не могла вставить даже слово. Максу хотелось оградить ее, но он напомнил себе, что это ее родня и они не могут причинить ей вреда. Оливия выглядела усталой, казалось, что она вот-вот упадет, но она отвечала на объятия, а на Макса не обращала никакого внимания.

— Боже мой, Боже мой, — все повторяла старая графиня, гладя Оливию по голове. — Мы так за тебя беспокоились. Похитить из театра! Подумать только! Ничего худшего в истории мира еще не случалось.