Дерзкая штучка

Мишку я застала сидевшим на диване перед почти пустой бутылкой водки.

– Ты где ее взял? – спросила я, уверенная, что этот человек решил превратить мою квартиру в притон.

– Не шуми! – взмолился Мишка.

– Ну уж нет! – взорвалась я и показала рукой на двери: – Пошел вон!

– Вот так сразу? – не поверил он и поморщился, словно у него вдруг заболела голова.

Я знала, если уже успел выпить, то у него уже по определению ничего болеть не может. Просто прикидывается. Так им легче сосредотачиваться для ответа.

– Нет, по частям! – съязвила я, неожиданно поймав себя на мысли, что точно с такой этикеткой была бутылка у Бармалея. Это натолкнуло меня на мысль, что пройдоха все же впустил ночью своего дружка, и я осторожно поинтересовалась: – Ты, кстати, где водкой разжился?

– Бармалей дал…

– Ты зачем ему открывал двери в мое отсутствие?! – вскипела я.

– Ты дома была, – оправдался он и захлопал глазами.

– Так, – протянула я и направилась в ванную. Максимум, что я надеялась там увидеть, это воду на полу и не смытую со стен ванны пену. Причем я допускала, что эта самая пена цвета земли у люка, через который мы ходили к Бармалею в гости. Однако увиденное заставило меня оцепенеть. Вместо моих полотенец на осушителе болтались две пары дырявых носков и драные трусы…

– Господи! – Я схватилась за голову и завороженно уставилась на стеклянную дверцу стиральной машинки, где в грязной пене кувыркалось чье-то тряпье. Впрочем, и так можно было догадаться, кому принадлежат лохмотья, которые пытается переварить машинка.

– Ты что наделал?! – завопила я.

– Что такого? – раздался за спиной спокойный голос Мишки.

Я развернулась и стала колотить его в грудь основаниями своих кулачков.

– Сволочь! – выкрикивала я. – Он ведь заразный!

– Скажешь тоже! – Мишка поймал меня за запястья.

– Где это чудовище? – спросила я и потребовала: – Вызывай его, пусть забирает свое барахло и проваливает!

– Чего его вызывать? – недоумевал Мишка и огорошил: – Он в детской спит.

– Что-о-о?! – взревела я и устремилась прочь.

Бармалей не умещался в кровати, предназначенной для подростка. Спинки на ней были из дерева и имели две вертикальные перегородки, сквозь которые он просунул свои… Нет, ногами это не назвать… Такое ощущение, что к его ступням были приклеены подошвы от кирзовых сапог… Даже не так. Как-то я видела в зоопарке орангутанга. Он сидел на заднице и ел банан, который ему бросил посетитель. Так вот именно такие, как у него, с сизым отливом грязной кожи были ступни у Бармалея.

– А ну пошел прочь! – завопила я что есть сил.

Спросонья и спьяну Бармалей, видимо, подумал, что почивает на своих перинах у себя в подвале, и попросту свалился на пол, тогда как ноги остались торчать в спинке.

От боли он взвыл:

– А-а-а!

Я выскочила прочь, не в силах видеть этот кошмар.

Из детской еще долго раздавались стоны и всхлипы. Что-то гремело, а Бармалей вскрикивал.

– Что ты с ним сделала? – поинтересовался Мишка.

– Иди и посмотри, – предложила я.

– Зря ты так, – сказал он с укоризной. – Между прочим, он бабу эту опознал.

– Какую? – не сразу поняла я, о ком речь.

– Ну, которая горничную током долбанула, – пояснил Мишка.

– Ага! – Несмотря на ситуацию, мне стало весело. – Она к нему каждую ночь приходит.

– Не ерничай, – предостерег он удрученно. – Бармалей лично ей машину чинил, когда она только поднималась.

– Как это поднималась? – не могла я взять в толк, заинтригованная началом его рассказа.

– Начинала свой бизнес, – пояснил Мишка.

Он заметил проявленный интерес к теме и приосанился от собственной значимости.

– Рассказывай! – потребовала я.

– Почему бы тебе меня не спросить? – возмутился Бармалей.

Он стоял в дверях детской в хозяйском халате. Картина достойная того, чтобы выложить ее в «Инстаграм»… Миллионы просмотров обеспечены. Глаза красные, волосы дыбом. При этом грубая от ветра и грязи кожа на лице казалась черной. Я скрипнула зубами, но промолчала. В конце концов, мне отсюда не сегодня завтра съезжать.

– Спрашиваю, – сказала я.

– Это Перова Ольга, – стал рассказывать Бармалей. – Начинала в конце девяностых с небольшого производства тротуарной плитки. Потом вышла замуж за Платова…

– А это кто?

– Это глава одного из районов Москвы в то время, – ответил за него Мишка.

– В результате все подряды по обустройству улиц и мостовых муниципалитета стали доставаться этой женщине, – перехватил инициативу разговора Бармалей. – Сам Платов тоже был не безродный. Прибрал к своим рукам небольшой заводик по производству строительных материалов и назначил свою жену его управляющей. Постепенно сфера их деятельности расширилась. Он пошел выше и стал депутатом, а имущество оформил на супругу.

– Может, ты знаешь, где она живет? – на всякий случай спросила я, пораженная не только осведомленностью Бармалея, но и умением изложить материал.

– Где живет, не знаю, – вновь заговорил Мишка. – Но могу предположить, что Платова по-прежнему пригоняет свои машины в наш автосервис.

– Скорее теперь за нее это делает водитель, – заключила я.