Дерзкие. Будешь моей (СИ)

Когда Паша возвращается с улицы, вид у него такой, словно он на меня злится, но ничего не говорит, просто провожает до машины.

– Меня расстроила мысль о том, что ты вновь уезжаешь куда-то…Я искал тебя, – добавляет он, пока мы возвращаемся в общежитие.

– Зачем искал?

– Потому что всегда был влюблен в тебя, – сообщает он без заминок, а у меня сейчас случится обморок. Что ещё за глупости?

– Паш…Это всё лишнее…

Не успеваю что-то объяснить, как он бьёт по тормозам, заруливая в какой-то кармашек возле магазина.

– Это не лишнее, блин, Катя! Да я влюблен! Влюблен с десятого класса! И можно сказать всего этого я добился только ради того, чтобы отыскать тебя! Чтоб добиться расположения! А ты бегаешь от меня, как ужаленная! Связалась с каким-то криминальным выродком! И теперь…

– Не смей, слышишь, – агрессивно выдавливаю я, сцепив зубы. – Только продолжи его оскорблять, и я больше никогда с тобой не заговорю!

На его лице вдруг появляется защитная болезненная ухмылка.

– Вот как…Значит, всего пару месяцев и так конкретно крышу снесло, да? – спрашивает будто с издёвкой. – А знаешь ли ты, что он хотел мне приплатить, чтобы я как можно быстрее тебя оприходовал?! Сходу предложил до хуя бабла, чтобы я тебя трахнул?! Как тебя такая новость, а, Катюш?!

– Что?! – морщусь, выдавая панику за мерзость. Боль за отвращение. – Что ты, мать твою, сказал?!

– Что слышала, Катя! Он подошёл и сказал, цитирую по слогам: «Дам тебе триста штук баксов, если уведешь отсюда эту шлюшку и оттрахаешь на парковке за рестораном». Классно?! Тебе нравится такое в парнях?! Так его любишь?!

– Вообще-то не очень, – отвечаю с комом в горле, отстёгивая ремень. В груди всё разрывается на мелкие осколки. Какой же Глеб ублюдок…Какой же гнусный выродок…Как я его ненавижу!

Но мне нельзя так думать. Нельзя. Потому что у меня есть малыш. Он во мне и всё чувствует. А такие мысли причинят ему только вред.

– Рада была встретиться, Паша. И прощай, – захлопываю дверь в его машину и иду в сторону остановки, вытирая со щек жгучие невыносимые слёзы. На улице колотун, а мне не холодно, мне так, словно я умерла…

Если я раньше думала, что мертва, то ошибалась. Полная остановка сердца произошла сейчас. Когда я это услышала.

Вообще ни о чём не думаю, даже не сразу замечаю, что машина Паши следует за мной со скоростью черепахи до самого автобусного кармана.

– Катя, прости. Садись. Я довезу.

– Нет, – отвечаю сразу же. – Не утруждайся. Мы больше не увидимся. Я не хочу общаться.

– Давай я только довезу и всё. Обещаю, что больше не стану тебя беспокоить… – шепчет он, а я чувствую, что мои ноги мёрзнут.

Пять минут уговоров и отсутствие автобуса начинают играть роль. Мне нельзя стынуть. Это опасно для ребенка.

Сажусь к нему в машину только поэтому, и сама не знаю, что на меня находит. Я вдруг начинаю истошно рыдать, как полная идиотка. Вот так просто в машине человека, которого я не видела толком уже почти два года. Так больно на душе, что не могу остановиться.

Зачем он говорил все те слова о нас когда-то, если по итогу так гнусно обо мне отзывается?! Разве можно так возненавидеть?! Я ведь никогда бы не сказала про него таких мерзостей! Никогда бы вот так его не ранила!

Да я просто разрезана им на мелкие кусочки! Атрофирована! Уничтожена!

– Всё, не плачь, – шепчет Паша, успокаивая меня.

– Не могу…Не могу, – извожусь на нет. Всю трясёт. Кажется, что сейчас начну задыхаться. Как же это мучительно. Как же жестоко!

Лихорадочно хапаю воздух в салоне, чтобы хоть немного устаканить дыхание, но толком ничего не выходит.

– Да что между вами произошло, блин?! – выдаёт Павел рассерженно. – Не понимаю, что ты такого сделала…

«Предала, предала, предала…Не предавала!!!», – стучит моё сердце в ответ.

– Это не важно. Всё, Паш. Я успокоилась. Довези до общаги, – прошу его, на что он кивает, и его авто трогается с места. Я всё время молчу и смотрю в окно, ощущая, что мои кишки скручивает от боли.

Уже там благодарю его и собираюсь выходить, но он берёт за руку.

– Если что-то будет нужно, звони… – твердит он, на что я киваю и быстро юркаю из салона в сторону крыльца своей общаги. Цветы оставила в машине, серьги – тоже.

А сердце…Сердце – в том ресторане… В его ногах.

Правильно всё сделала. Если не считать тот факт, что он его топчет.

В комнату возвращаюсь с видом мертвеца, и Соня тут же это замечает.

– Ой…Что случилось??? – подпрыгивает она с кровати.

– Ничего. Просто видела Глеба и всё.

– Что? Где?! – удивляется подруга.

– Мы с Пашей ездили в ресторан… – меня вдруг снова распаляет, и я, начиная рыдать, выливаю Соне всё-всё, что со мной происходит, а потом не выдерживаю и добавляю. – Я беременна!

У подруги округляются глаза. Она замученно вздыхает и прикрывает рот ладонью.

– О, Господи, Катюш… Почему ты не скажешь ему обо всём?!

– Ты в своём уме?! После того, как он обозвал меня шлюхой и предлагал денег моему спутнику, чтобы тот меня трахнул?! – ору в истерике, на что Соня хмурится и обнимает меня.

– Малышка…Я не знаю, как это комментировать…Это так странно…Так ужасно…Но…Ты уверена, что хочешь оставить ребенка?