Дерзкие. Будешь моей

— Боже, не верится, — ощущаю, что мои руки дрожат. Меня всю трясёт от предвкушения этого момента.

А когда я вижу Глеба весь мой мир начинает кружиться вновь. Какой же он красивый…Какой невероятно притягательный.

Я так сильно хочу его поцеловать. Ноги дрожат и тогда, когда Руслан выводит меня на саму церемонию тоже. Мне кажется, что если я не вцеплюсь в него, то точно упаду прямо там от волнения. Глеб тоже переживает, я это вижу. По глазам читаю, по любви, которой в них океаны.

— Я тебя люблю, — шепчет он, пока стоим с ним рядышком плечом к плечу, а женщина начинает зачитывать нам стандартное напутствие.

Мы же с ним…

Ловим каждое слово, пропуская через себя.

Почему-то для меня это больше, чем речь.

Только не с ним. Ведь всё это правда. Теперь я понимаю, что высокие слова о любви — не всегда чушь или враньё. Порой и в жизни нам приходится сталкиваться с настоящим…

Мы обмениваемся кольцами, впервые целуем друг друга, как муж и жена.

Я — Адова Екатерина Андреевна… А ты — мой Ад. Навсегда.

* * *

В ресторане творится сплошной балаган. Я, пожалуй, ещё никогда не была на такой свадьбе. Как гостья, разумеется… Так много людей, которых я даже не знаю, но у мамы Марины и братьев Адовых не просто дохрена родни и друзей, там их даже не сосчитать.

— Я сейчас упаду в обморок, — заявляю, когда выходим в центр зала для танца. Муж перехватывает меня за руку и уверенно ведёт, ухмыляясь, пока все наблюдают за нами и умиляются.

— Не упадёшь…Знаешь, какая ты красивая…У меня дыхание сбивается…

— Ты тоже. Безумно красивый. Мой…

— Знаешь, что хочу? — притягивает меня к себе, закружив в танце.

— Не трудно догадаться… — издеваюсь, на что он заливисто смеется прямо мне в ухо.

И даже это во мне землетрясение устраивает.

— Нет, ты не поняла, хотя это бесспорно тоже, но…Я хочу, чтобы ты повисла на мне, как тогда в первый день в клубе. Вот прямо здесь среди всех этих людей. Чтобы ты повисла и сидела у меня на руках, пока они шумят вокруг…Чтобы уткнулась носом в шею и ворчала…Отпусти меня…Глеб Александрович…А я бы тогда… — наклоняется в моему уху и проводит по нему носом. — Зажал тебя крепче…И никогда не отпускал…

— И даже не сказал бы, что у тебя затекла спина? — игриво выгибаю бровь, подшучивая над ним.

— Ты запомнила?

— Конечно. Каждый момент, Адов! Каждый! Я запомнила всю нашу историю и потом буду пересказывать детям!

— Тсссс…таких вещей нельзя рассказывать детям, — шепчет он, на что я смеюсь.

— Дурачок…Я без этого, — хохочу в ответ, и ловлю его голубые глаза своими. А потом мы начинаем целоваться…Снова взрываемся. Как два фейерверка по залу расходимся искрами и громкими залпами. Так, что и другие тянутся на танцпол. Надя хватает Руса… А Кир с Соней сверлят друг друга взглядами через весь зал.

— Думаешь, случится чудо? — спрашиваю, на что Глеб кивает.

— Случится, ведьма…Наша ведь свадьба. А там, где мы, всегда сплошные чудеса, — смеётся он, резко перехватив меня, и становится сзади, сложив руки на мой живот… Так и танцуем. Я всем своим телом ощущаю защиту и силу, что от него исходит. Через манжеты его белоснежной рубашки трогаю запястья, забредая пальцами под них. И в этом жесте столько интима, что не могу думать ни о чём другом.

— Ты ведь навсегда моя, ведьма… — шепчет мне в ухо, и вся кровь мгновенно вскипает. Это не голос. Моя личная мания…

— Навсегда твоя.

Эпилог

Семь лет спустя.

— Смотри, какой маленький… И почему, когда пересматриваешь фото хочется малыша, а когда думаешь об этом, страшно? — спрашиваю у своего мужа, положив подбородок на его плечо. Сижу у него на коленях, пока он качает нас на кресле, что стоит на террасе.

— Допересматривались, — улыбается он, поглаживая мой уже достаточно круглый живот.

— Веришь, что станешь мармеладом в чужих руках? — смеюсь, на что он кивает.

— Верю…Просто уверен, — отвечает, гладя меня по голове.

Вторая беременность далась нам нелегко. Ян Глебович ворвался в наш мир на седьмом месяце. Мы все сильно переживали, но всё обошлось. Он справился, и сейчас у нас двое сыновей. Ярику — семь. Яну — два. А вот внутри меня…Внутри меня маленькая Сашка…Александра Глебовна.

Которая, по мнению нашего папы, уже использует свои чары на нём прямо через мой живот.

Смешно конечно. Наша с ним любовь привела к замечательному продолжению.

— Мама! Мама! — кричит Ян и бежит ко мне, чуть ли не падая. Ярик уже достаточно самостоятельный и много сидит с братом. Играет с ним, показывает что-то, объясняет. Помогает нам всеми силами. Так и сам учится дисциплине.

— Так, погоди…С мамой сейчас осторожнее надо…У неё там ещё одна…Футболистка, — смеётся Глеб, аккуратно присаживая Яна на другое колено. Маленькие ручки тут же тянутся ко мне, и он целует меня, шепча на ухо:

— Люлю тя.

— И я тебя люблю, малыш…Где Ярослав?

— Та! — тычет он пальцем в дом. И тут из-за двери выходит наш старший сын.

— Я пытался его остановить, но он же неугомонный, несётся сломя голову, — оправдывается он, а Глеб смеется.

— Ты бы себя видел в детстве. Электрический волчок отдыхает.

— Да не было такого! — выпаливает он, насупившись. — Я был спокойным ребенком.