Дерзкие мысли о климате

Для начала обратимся к философии, часто и незримо участвующей во всех научных обобщениях. Вспомним, что Земля есть частица Вселенной. Согласно материалистической точке зрения Вселенная безгранична во времени и пространстве и бесконечна по разнообразию форм существования и движения материи. Это незыблемое положение диалектического материализма и нам можно не обсуждать встречающиеся отступления или поползновения на его достоверность. Все тайны Вселенной весьма далеки от полного раскрытия и объяснения и это так или иначе может сказываться на полноте объяснений процессов, происходящих на Земле. Рассматривая взаимосвязь вращения Земли с климатом, А. С. Монин (1972, с.4) справедливо считает, что к этой проблеме могут иметь отношение многие состояния нашей Земли в солнечной системе, а исследователь, решающий проблемы климатологии «… должен быть не только метеорологом, но также океанологом, геологом, палеонтологом, геофизиком, геохимиком, астрономом и т. д.»

Соответственно исследователь, изучающий проблему климатов, должен хорошо владеть возможностями и достижениями всех наук и особенно физики. Причем владеть, не слепо доверяясь им, а критически осмысливая их полноту и истинность. Там, где мы доверяемся законам физики, хорошо подтвердившими свою истинность, там имеем и больший успех. К таким следует отнести закон сохранения и превращения энергии, многие законы механики, гидродинамики и так далее. Но есть среди признанных законов и такие, к которым следовало бы относиться критически. В числе их и давно известный закон всемирного тяготения Ньютона. Оценивая его, Ф. Энгельс[1] писал: «Ньютоновское притяжение и центробежная сила – пример метафизического мышления: проблема не решена, а только поставлена, и это преподносится как решение» (с.219).

Жизнь показала, что ни богом, ни яблоком, ни изобретенными теоретическими построениями брешь в объяснении природы гравитации устранить не удалось. И снова оказался прав Ф. Энгельс, когда (там же, с.219) заключил о Ньютоновском тяготении:

«Лучшее, что можно сказать о нём, это – что оно не объясняет, а представляет наглядно современное состояние движения планет».

Долгая жизнь и бесспорная полезность отнюдь не законченного ни Ньютоном, ни Эйнштейном учения о гравитации объясняется правильным, широко проверенным математическим описанием зависимости взаимного притяжения тел солнечной системы от их массы и расстояния между ними. Трудно, например, представить, как бы человек смог ринуться в космос, не владея этой формулой. Но формула, без убедительного и обстоятельного объяснения все ещё не выражает всю суть закона.

Неясность природы гравитации обсуждалась и обсуждается физиками, но, видимо, наиболее сомнительную сторону формального заключения о ней отметил опять же Ф. Энгельс (там же, с.194): «Все учение о тяготении покоится на утверждении, что притяжение есть сущность материи. Это, конечно, неверно».

Автор имел несчастье увлечься проблемой объяснения гравитации настолько, что двадцать лет назад доложил свои собственные соображения по этому поводу в Москве при стечении большого числа ученых, среди которых были весьма авторитетные специалисты. Надо ли говорить, что этот доклад был встречен более чем настороженно. Он не публиковался, но колкости в адрес автора встречались на страницах многотиражных научно-популярных изданий. Однако отречься от осмысления проблемы гравитации мне не удалось: идея обрастала фактами, которые отвергали одни построения, укрепляли другие, но в целом окрепла в воображении. Не знаю, наступит ли время ее полного освещения, но позволю себе использовать из неё вначале лишь один фрагмент, чтобы на этом примере посмотреть, могут ли измениться наши представления о былых климатах Земли в случае, если изменится или появится в принципе новое объяснение гравитации.