Дерзкие побеги

В соседней камере оказался Зепп Гетц, который в течение многих лет был партийным секретарем. Он находился в лагере Дахау за «подстрекательство к неповиновению». После нескольких попыток достучаться до соседа Баймлер наконец-то был услышан. Товарища по партии также неоднократно избивали, но он предупредил Баймлера, что худшее может быть еще впереди. В другой камере находился бывший полицейский чиновник, которого арестовали по подозрению в предательстве. Бывший эсэсовец не мог долго выдерживать издевательства и побои, и вскоре начальник камер Фогель выдал ему веревку.

Баймлер ждал наступления ночи и думал, что же еще может принести ему ночь. Заключенный принял для себя решение: что бы то ни было, надо выстоять, все выдержать! О веревке надо забыть: если он сведет счеты с жизнью, то, значит, проявит слабость. Что подумают его товарищи по партии?

С наступлением ночи в бараке стало оживленно, слышались голоса и шаги эсэсовцев. Вот они зашли в первую камеру, в которой сидел их бывший товарищ. Послышались равномерные удары, а затем вопли заключенного, сменившиеся тяжким стоном и хрипом. Шаги раздались уже в другуй камере, где сидел Зепп Гетц. И опять все повторилось. Вот уже открылась дверь в камеру Баймлера, и в нее ввалились шестеро озверевших охранников, а впереди раскрасневшийся Штайнбреннер.

На этот раз было все гораздо хуже, чем то, что уже пришлось пережить Баймлеру. Безжалостные удары сыпались со всех сторон, от них было не увернуться. Когда на спине уже не было живого места, побои обрушились на руки и ноги. Особенно невыносимыми были удары плеткой по кончикам пальцев. Каждый из бандитов нанес примерно по 40–50 ударов. Ладони невероятно распухли, все тело было истерзано настолько, что невозможно было дотронуться до него или хотя бы прилечь. После очередной расправы с Баймлером бандиты стали избивать евреев в соседней камере.

На следующий день все продолжалось снова: опять побои и оскорбления. Казалось, жестокость этих нелюдей не знала границ. Они получали своего рода удовлетворение при виде чужих страданий. Майор Хунлингер, бывший эсэсовец, не выдержал очередных зверских пыток – он повесился.

После этого случая внимание к Баймлеру: и Гетцу усилилось в камеры заглядывали десятки раз в день, при малейшем непослушании следовало жестокое избиение. На четвертый день, когда в очередной раз в камеру Баймлера явился штурмбаннфюрер и вежливо поинтересовался, не желает ли он чего-нибудь, Баймлер попросил хлеба и воды. В тот же вечер заключенному выдали кружку теплого чая и кусок хлеба с колбасой.

На следующий день Баймлер неожиданно почувствовал острейшую боль в животе. Узнав, что в лагере есть врач, Баймлер попросил, чтобы тот осмотрел его. Вскоре узника перевели в лазарет. Его осматривал врач из заключенных, которого арестовали только за то, что он еврей. Врач обнаружил у больного все признаки аппендицита. В лазарете находились и другие заключенные, которые попали сюда после тяжких истязаний.

Вскоре на санитарной машине Баймлера отправили в больницу Мюнхена. Там его поместили в отдельную палату с зарешеченными окнами, около палаты посадили двух эсэсовцев.

Через несколько дней в палате появились два человека в штатском, на лацканах пиджаков у них была свастика. Заметно нервничая, они приказали Баймлеру одеться и приготовиться к отправке в больничное отделение в Штадельхайме. Транспортировать больного предполагалось на легковой машине, и у Баймлера сразу возникли нехорошие предчувствия, он вспомнил о Карле Либкнехте и Розе Люксембург. Их тоже увозили на легковой машине…

У Баймлера были сильные боли, он с трудом передвигался, фашисты решили транспортировать его в сопровождении санитаров. Перед транспортировкой больного сначала доставили в полицей-президиум, где к двум сопровождающим присоединились еще два чиновника криминальной полиции.

Вопреки всем ожиданиям, вместо больничного отделения, в Штадельхайме больного Баймлера бросили в камеру к уголовникам. На просьбу показать его врачам Баймлер услышал циничное: «Здесь тоже неплохо!» Уже через три дня его снова решили отправить в Дахау. Вместе с ним в лагерь Дахау были транспортированы несколько его товарищей по партии, в их числе Фриц Дрессель, Макс Холин и Йозеф Хирш. По дороге соратники попытались обменяться новостями, рассказали друг другу, как попали в полицию. А эсэсовцы обменивались зловещими репликами относительно коммунистов.

Не успела машина прибыть в лагерь, как три охранника вытащили молодого комсомольца Рама и стали его избивать сапогами. Удары не прекращались до тех пор, пока у Рама не потекла из ушей и носа кровь. Всех прибывших построили в помещении и сразу же огласили приговор: Баймлер – 14 дней строгого ареста, Дрессель – 5 дней, Хирш – 3 дня, Рам – 5 дней. Далее последовал обыск и барак пыток.