Дерзкий и Властный (ЛП)

тоже. Потребность сделать ее своей сабой все сильнее захватывала его, разрывая на

части. Как долго он сможет сдерживать в узде эту потребность, без Лиама, способного

уравновесить баланс?

— Я уверен, Лиаму будет жаль, что он пропустил все, что ты собираешься

сказать. Но, если ты хочешь поговорить со мной, я с удовольствием выслушаю.

Она, казалось, тщательно обдумывала свое решение:

— Я думаю, что поговорю с ним об этом позже.

— Это могу сделать и я, — предложил Хаммер, — Как ты захочешь.

— Спасибо.

Рейн снова опустила голову, и он не мог оторвать от нее взгляд. Перестать

желать.

— Посмотри на меня, Прелесть.

Рейн выполнила приказ легко и непринужденно. Миллион раз, в своих снах, он

представлял себе девушку именно такой, полностью покорившейся ему. Реальность

так, чертовски, опьяняла, что Хаммер слегка пошатнулся. Она буквально светилась

неоспоримой чистотой, которая исходила из ее сердца.

— Ты даже не представляешь, как сногсшибательно выглядишь прямо сейчас, не

так ли?

Когда легкий румянец окрасил ее щечки, мужчина провел по ним костяшками

пальцев. Рейн улыбнулась на комплимент и попыталась отвести взгляд, но пальцы

Хаммера охватили ее подбородок, заставляя посмотреть ему прямо в глаза. К его

облегчению, она не стала отворачиваться или бороться с ним.

— Ты заставляешь меня чувствовать это, — пробормотала девушка.

Хаммер послал ей ободряющую улыбку:

— О чем ты хочешь поговорить?

Скрестив руки на груди, он ждал. Нет сомнения в том, что она пришла задать

больше вопросов о недавних проблемах Лиама. Рейн, вероятно, живьем съедала себя

от беспокойства в течение всего дня. Чувство вины накрыло Хаммера с головой. Он

был более виноват, чем Лиам, толкая ее через этот хаос. А вечер наступит еще не

скоро.

112

Дерзкий и Властный. Шайла Блэк

Рейн слегка задумалась, как будто не была уверена в правильности своих слов.

Она облизнула губы. Увидев это, зверь внутри Макена резко дернулся под

воображаемыми цепями, рыча от желания погрузиться зубами в изгиб этого мягкого

розового рта и поглотить целиком. Ему, естественно, не доставляло удовольствия

уклоняться от вопросов, ответы на которые он не мог дать.

— Я знаю, есть что-то большее, чем проблемы Лиама из-за его работы. Я

подозреваю, что вы держите все происходящее в себе, потому что пытаетесь защитить

меня.

Мужчина знал, что она была слишком умна, чтобы долго оставаться в неведении.

Хаммер приподнял бровь:

— Защищать тебя — наша задача, как Доминантов.

— Я знаю, — быстро согласилась Рейн. — Как бы мне не нравилось ощущать

себя брошенной, я также верю, что ты и Лиам расскажете все, что мне нужно знать,

когда придет время.

Она изо всех сил боролась с упрямыми старыми привычками и неизведанными

обязанностями сабмиссива, которым теперь являлась. Безусловно, передача контроля

раздражала независимую часть ее натуры, но Макен знал, что девушка не откажется от

этого из-за одного дискомфорта. Не его Рейн. Он улыбнулся.

— Мы уже решили. — Он скользнул пальцами по ямочке на ее щеке. — Мы все

объясним за ужином сегодня вечером. Нам просто нужно, чтобы ты потерпела

немного дольше, пока мы связываем новообретенные факты воедино. Ты сделаешь это

для нас, Рейн?

Груз упал с ее плеч.

— Я сделаю все возможное. Но Вы же знаете, со мной сложно.

— Я бы никогда не догадался, — протянул он с нежностью.

Она послала ему улыбку:

— Ты и Лиам научили меня, когда мы были в домике, что я должна быть

честной.

Они научили. И теперь он чувствовал себя первоклассным засранцем, убедив

Лиама скрывать правду от Рейн, пока они разбираются с Гвинет.

— И..., — продолжала она. — После напутствия Сета, я пришла, чтобы сказать

тебе, что я чувствую.

Черт побери, Лиам был прав с самого начала. Mакен сдержал проклятие. Он

недостаточно верил в нее. Вместо этого, он предположил, что она не успела усвоить

уроки, которые они преподали ей в течение последних нескольких дней. Глядя на нее

сейчас, как она открыто признавалась в своих страхах, Хаммер хотел пнуть себя

самого под зад. Его решение оградить девушку от страшной истины исходило из его

собственной неспособности верить в их новые обязательства, а не в Рейн.

Хаммер опустился на колени и ухватил ее за подбородок, сверля взглядом:

— Мне жаль, что пока не было удобного момента поговорить с тобой. Мы

никогда не намеревались обидеть или огорчить тебя.

— Рассудком я понимаю это. Но чувствую смятение и тревогу. Вы сводите меня

с ума.

Резкое изменение в поведении Рейн поразило его. Она выплеснула свои эмоции

без гнева или противоборства. Не бросаясь фаллоимитаторами или, слава богу, не

убегая.

Хаммер ощущал изменения и внутри себя. В течение многих лет, он был ее

защитником, заботясь и обеспечивая ее. Затем он добивался ее как любовник,

овладевая ее телом и даря ей наслаждение. Теперь он, наконец, почувствовал себя —