Дерзкий, юный и мертвый

Через пару недель приглашения были разосланы, миссис Виндзор, экономка, наняла на вечер праздника новых слуг, а миссис Стоби, кухарка, днями напролет стряпала всяческие лакомства. Памела, которую больше всего интересовала именно эта часть приготовлений к торжеству, то и дело забегала на кухню, умоляя разрешить ей помешать содержимое кастрюль или раскатать тесто.

Луиза и Нэнси всеми силами пытались отвлечь от грядущего праздника младших сестер, чтобы те не требовали, как водится, разрешения спуститься и посмотреть на прибывающих гостей. Лорд Редесдейл самолично заглянул в детскую и предупредил Нэнси, что его дочерям «нечего пялиться на ее кошмарных приятелей».

– Не дай бог кто-нибудь из них явится с расческой в кармане пиджака – Пав тогда наверняка хватит удар, – усмехнулась Нэнси, когда Луиза передала ей отцовские слова.

Младшим девочкам – пятилетней Дебо, семилетней Юнити и девятилетней Джессике – достаточно было пообещать кружку горячего шоколада перед сном, но вот пятнадцатилетняя Диана, не желая так легко сдаваться, объявила настоящую войну. К счастью, хотя бы Том не путался под ногами – он до рождественских каникул был в Итоне, и его возвращения ждали только через две недели.

Нынешним вечером воздух словно потрескивал от возбуждения. В противоположных углах холла жарко пылали камины. Масляные портреты на стенах украсили бумажными лентами, повсюду разожгли свечи, создавая праздничную атмосферу. В конце концов, не за горами Рождество. Луиза, которой тоже прибавилось работы, вместе с двумя другими служанками была готова предложить поднос с шампанским. Лорд Редесдейл нетерпеливо расхаживал у входной двери, а его супруга с раздраженным хмыканьем поправляла пуговки на вороте у Памелы. Нэнси убедила родителей устроить для Памелы костюмированную вечеринку, и та, сперва загоревшись этой идеей, теперь в своем пышном белом платье и в парике с короткими кудряшками чувствовала себя свадебным тортом.

– Прекрати! – прикрикнула на дочь леди Редесдейл. – У тебя получится замечательный праздник, если перестанешь каждые три секунды смотреть на себя в зеркало.

Нэнси, взяв бокал с подноса Луизы, подмигнула. Сама она нарядилась испанской графиней восемнадцатого столетия, с длинной, богато украшенной мантильей, под которой топорщились коротко стриженные волосы. Она выбрала атласную блузу без рукавов, огромной брошью сколов края весьма смелого выреза, и юбку, плотно облегающую бедра, а книзу расширяющуюся, отчего силуэтом теперь походила на церковный шпиль. Лорд Редесдейл, стройный и худощавый, несмотря на седину и глубокие морщины, надел твидовый охотничий костюм; Нэнси сказала, что еще никогда на праздник он не выбирал столь удобную одежду. Леди Редесдейл в карнавальном наряде выглядела гораздо старше супруга, а ярко-желтый парик только делал ее лицо еще более изможденным и совершенно не сочетался со средневековым платьем, которое мать, как подозревала Нэнси, вытащила из самого дальнего шкафа, где хранился реквизит для рождественских шарад. Видимо, увлекшись приготовлениями к празднику, хозяйка поместья напрочь забыла о себе.

Через минуту Нэнси, словно бы вспомнив, кто нынче виновник торжества, взяла с подноса второй бокал и протянула его Памеле. Девушка нерешительно замялась, глядя на отца, а тот резко вскинул голову.

– Не начинай, Пав, – сказала Нэнси. – Ей надо успокоить нервы.

Лорд Редесдейл нахмурился и поворошил кочергой пламя в камине.

У Луизы под тяжестью подноса уже отваливались руки, но тут, к счастью, снаружи донеслись рев мотора, шорох гравия, потом шаги и голоса. Миссис Виндзор, бывшая в доме за дворецкого, потому что леди Редесдейл не держала слуг мужского пола, распахнула дверь, впуская ледяной сквозняк и первых гостей.

Как по сигналу, леди Редесдейл и Нэнси шагнули вперед, и Луиза увидала прибывших. Все они были на той вечеринке у Кертисов, а приехали рано, потому что перед этим гостили у живущих по соседству Уотни, где успели поужинать (лорд Редесдейл наотрез отказался устраивать ужин для друзей Нэнси). Нэнси подтолкнула Луизу к Оливеру Уотни-младшему. Этих двоих давно пытались сосватать, хотя Луиза никак не могла взять в толк зачем, ведь Памела отличалась завидным здоровьем и цветущим румянцем, в то время как Оливер был бледнее смерти и после перенесенной в детстве чахотки все время кашлял. Его кислое лицо до того не вязалось с костюмом Безумного Шляпника и ярким лоскутным пальто, что Луиза едва сдержала смех, делая шаг вперед и предлагая гостям шампанское.

– Странные у тебя друзья, – сказал Оливер Памеле, беря бокал.

– Вообще-то они мне не друзья, – простодушно призналась Памела.

– Что ж, я рад, – продолжил Оливер. – Особенно этот Эдриан Кертис… Ужасный тип. Ведет себя так, будто все вокруг его прислуга. Клянусь, если он хоть на шаг ко мне приблизится…

Остальное Луиза не расслышала: Оливер отошел, Памела последовала за ним.