Дерзкий обольститель

Эрин не спросила зачем, и это была ее первая ошибка. Вторая заключалась в том, что она сразу не отошла от него так далеко, как позволяли размеры комнаты. Молодая женщина подумала, что сможет держаться с ним так же сдержанно и вежливо, как он с ней, не приняв во внимание наркотический эффект его близости. Но это не помешало Эрин заметить, как Дмитрий напряжен, прочитать непонятное беспокойство в его глазах.

– Ты что-то хотел? – Ее попытка сохранить тон ровным и будничным с треском провалилась.

– Да. Сказать тебе то, что должен был сказать уже давно.

– Например?

Дмитрий колебался, потому что признания вроде того, что он намеревался сделать, давались ему нелегко. Он вырос в мире, где никто не объяснял свое поведение, а чувства считались чем-то постыдным и прятались так глубоко, что при желании можно было убедить себя в их полном отсутствии. Дмитрий придерживался навязанной ему в детстве эмоциональной стерильности всю свою взрослую жизнь. «Никаких объяснений» – стало его девизом. Окружающим предлагалось принимать его таким, какой он есть, или отправляться к черту. Для выбывших всегда находилась замена, потому что на свете очень много людей, готовых на все, лишь бы угодить власть имущим.

Но только не Эрин. Она была другой. Старалась поступать правильно – не важно, какой ценой. Родила ему сына. Эрин заслуживала уважения, теперь Дмитрий это знал. А уважение требовало, чтобы он поделился с ней открытиями, которые в последнее время делал относительно самого себя.

– Я понял, почему ты так долго скрывала от меня Лео, – сказал он.

– Правда? – Эрин недоверчиво посмотрела на него.

– Было бы странно, если бы ты доверила ребенка кому-то, кто еженощно наливался водкой до самых глаз и гордился тем, что ушел из казино последним, спустив все, что было в кошельке. И кто все время напрашивался на неприятности, потому что балдел от адреналина. Я не виню тебя за то, что ты не захотела для своего ребенка такого отца. Любая хорошая мать поступила бы на твоем месте так же, а ты – фантастическая мать, Эрин. Поэтому и сын у нас растет замечательным парнем.

Эрин и сама не знала, чего ожидала, но такого – точно нет. От слов Дмитрия ей внезапно захотелось плакать. Почему он не нашел их с Лео раньше, как только оставил в прошлом прежний образ жизни! Эрин подумала об упущенных годах, которые им уже никто не вернет, и осознала, что больше не может позволить себе ничего упускать.

– Поцелуй меня, – прошептала она, смахнув слезы.

– Эрин…

– Заткнись. – Из омута сексуального голода и сердечной боли вдруг выплыла мысль, что она – одна из очень немногих людей, которым Дмитрий позволяет так с собой разговаривать. – Просто заткнись и поцелуй меня. Пожалуйста.

Эрин ощутила ладони Дмитрия на своих щеках, а в следующую секунду его язык уже скользнул между ее приоткрывшихся губ. Этот поцелуй казался Эрин глубже и многозначительнее, чем простая эротическая ласка. Возможно, таким его сделал наложенный ею три дня назад запрет на секс, а может быть, радость окончательного примирения… Эрин не знала точно, и в данный момент ее это не заботило. Ей были важны только прикосновения Дмитрия, который гладил ее тело сквозь рубашку в цветочек.

– Такое белье в Англии называют убийцей страсти? – спросил он, помогая ей выпутаться из ночной рубашки.

– Ты ощущаешь эффект? – Эрин поежилась, когда холодный воздух коснулся разгоряченной кожи.

– Бог с тобой, это самая сексуальная одежда, которую я когда-либо видел, – сказал Дмитрий, поднимая Эрин на руки, чтобы отнести в постель.

Эрин помогла ему раздеться. Неопытность и стеснение были забыты, как только она познала удовольствие понемногу открывать взгляду его сильное тело. Ради эксперимента Эрин погладила Дмитрия по внутренней стороне бедра и обрадовалась, услышав легкий поощрительный стон. Устроившись рядом с ней на прохладных простынях, Дмитрий несколько мгновений любовался ее лицом до того, как поцеловать снова. Лежать в его объятиях, переплетаясь руками и ногами, пока он поглаживал подушечками пальцев ее кожу, было почти невыносимым блаженством. Эрин беззвучно взмолилась, чтобы на сей раз оно не обернулось страданием. Да она и не позволит Дмитрию заставить себя страдать.

Руки Дмитрия легли на бедра Эрин, прижимая ее еще ближе, пока жесткие бутоны ее сосков не уперлись в его мускулистую грудь. Низом живота она ощущала его налившийся желанием член. Ей казалось, что кровь густеет в венах, а жар между ног становится невыносимым. Когда Дмитрий опустил туда руку, Эрин по-кошачьи выгнулась от удовольствия, молчаливо приглашая его войти в ее разгоряченное лоно.

– Тебе так нравится, милая моя? – прошептал он, но кивок его не удовлетворил. – Скажи мне.

– Очень нравится. Ты это и так знаешь.