Дерзкий поцелуй

— Зачем им нужно было составлять заговор с целью подыскать вам супруга?

— А-а, вот вы о чем. — Эви тряхнула головой, приходя в себя, и улыбнулась ему. — Значит, вы все-таки поверили мне?

— Нет. Это гипотетический вопрос.

Эви вздрогнула, и плечи ее обиженно поникли. Она была обескуражена даже не столь явным неприятием ее точки зрения, а той легкостью, с какой он отмахнулся от ее мнения.

— В общем, верите вы мне или нет, но это хитрость, план, уловка, называйте, как хотите. Она как-то связана с обещанием, которое мистер Флетчер дал умирающему лорду Рокфорту — отцу Алекса. Откровенно говоря, не представляю, что это было за обещание, раз для его выполнения требуется выдать меня замуж. Я почти не знала покойного лорда.

— Разве вы не можете сами выбрать себе мужа?

— Разумеется, могу, — быстро откликнулась Эви и понадеялась, что в сгущающихся сумерках он не заметит легкого румянца у нее на щеках.

В общем-то, ей еще никогда не предлагали руку и сердце, хотя, с другой стороны, она всегда старалась не дать ни одному джентльмену оснований для подобного шага.

— Замужество меня просто не интересует как таковое.

— А почему?

Она подняла с земли маленькую веточку и бросила ее в огонь.

— С таким же успехом я могу спросить: а почему оно должно меня интересовать?

— Чтобы иметь детей и собственный дом.

— Халдон давно стал для меня домом, мистер Мак-Алистер, и останется таковым до тех пор, пока там живут члены моей семьи. Кроме того, не всякая женщина рассматривает свою жизнь исключительно через призму замужества, детей и домашнего хозяйства.

— Но так делают многие, — заметил он и после секундной паузы добавил: — Мак-Алистер.

Эви вновь непонимающе уставилась на него.

— Простите?

— Зовите меня Мак-Алистер, а не мистер Мак-Алистер.

— Понятно.

Ничего не понятно. Боже, что за странный мужчина!

— Мак-Алистер — ваше первое имя [5]?

Он отрицательно покачал головой.

— А оно у вас есть,первое имя? — полюбопытствовала она.

Эви подождала немного. И еще. Потом рассмеялась и закатила глаза.

— Нет, из вас лишнего слова не вытянешь, это я уже поняла.

— Мистером Мак-Алистером звали моего отца.

— Ну, обычно так оно и бывает.

— Мне неприятно вспоминать о нем.

— Ясно.

Она принялась рассеянно крутить в пальцах травинку, разрываясь между вежливостью, которая требовала оставить эту тему и более не возвращаться к ней, и любопытством, которое подталкивало ее узнать, в чем тут дело. Как и следовало ожидать, любопытство победило.

— Он дурно обращался с вами?

— Не знаю, — равнодушно отозвался Мак-Алистер. — Он исчез, когда мне было четыре года.

— Мне очень жаль. — Эви принялась грызть травинку. — Полагаю, братьев и сестер у вас нет?

— У меня есть шестеро младших братьев.

Он разломил оставшийся хлеб пополам и протянул ей половину.

— Младших?.. Ага.

Она наклонила голову, не зная, как поступить. Но ей очень хотелось есть, а он был так настойчив, предлагая ей хлеб, к тому же, порция была очень маленькой, и… она изрядно ослабела… словом, она приняла угощение.

— Тогда мне все понятно.

И, только вонзив зубы в хлеб с сыром, Эви поняла, что он не сводит с нее глаз.

— В чем дело?

— Вам все понятно?

Она искоса взглянула на него.

— Вы ожидали, что я стану упрекать вашу мать?

— Да.

— Вот как? — Да, в прямолинейности ему не откажешь. — Не понимаю почему. Большинство представителей полусвета считают внебрачные связи очень модными и увлекательными — при условии, что леди сподобилась произвести на свет хотя бы одного наследника мужского пола.

— А вы сами принадлежите к этому полусвету?

— Нет, но я не стану осуждать одинокую брошенную женщину за то, что она ищет утешения. Ей ведь не оставили выбора, вы не находите? Жаль, что она не смогла получить развод.

— Вы одобряете разводы?

Святые небеса, неужели они действительно затеяли философский диспут?

— При определенных обстоятельствах — да, одобряю. Не думаю, что людям следует разрешить менять своих спутников или спутниц жизни как перчатки, но женщина должна иметь возможность разорвать губительный и несправедливый союз.

— Подобно тем женщинам, которым вы помогаете?

Эви проглотила еще кусочек хлеба.

— Именно.

Мак-Алистер, не мигая, смотрел на нее добрых пять секунд, словно заново оценивая.

— У моих братьев разные отцы.

Эви перестала жевать и замерла с набитым ртом.

— Как, у всех!

Он коротко кивнул.

— Ага, теперь я понимаю. — Она проглотила хлеб и умолкла, обдумывая новые сведения. — Пожалуй, вашей матери требовалось много утешения.

В сгущающейся темноте и в неверной игре света от пламени костра, бросавшего пляшущие тени на его словно высеченное из камня лицо, Эви не стала бы утверждать со всей определенностью, но ей показалось, что он улыбнулся.

А потом вдруг она отчетливо увидела, что он нахмурился. Нет, не она была тому причиной, он смотрел куда-то влево от нее, но хмурился совершенно определенно.

Растерявшись, она попыталась проследить за его взглядом.

— Что там такое?

— Не двигайтесь.

— Что? Что там такое?