Дерзкое обольщение

— Побудь одна, если считаешь нужным. Но если ты намерена во что бы то ни стало сорвать наше, уже объявленное, бракосочетание, иди к своему отца и сама с ним объясняйся.

— Это что — шантаж? — поинтересовалась Дорис, чувствуя, что еще немного, и она разрыдается.

— Я пользуюсь теми средствами, которые есть у меня в распоряжении.

— Каким средствами? Краешки его губ слегка дрогнули.

— Ты же ведь знаешь ответы на все вопросы. Вот и подумай хорошенько.

Не говоря больше ни слова, он открыл дверь и направился к лифту.

Она приземлилась в Дарвине в полдень. После часа езды из аэропорта вдоль полоски прибоя, а затем по автомагистрали через зеленую чащу джунглей машина въехала на гору, с которой открылся потрясающий вид на тропический город‑курорт.

Жара обрушилась на Дорис, едва она вышла из оснащенного кондиционером лимузина, — одуряющая, влажная жара тропического сезона дождей, выжимающая из человека последнюю влагу и отбирающая последние силы, и не прошло и минуты, как лоб Дорис покрылся мелкими бисеринками пота. Зато забронированный номер встретил прохладой и изысканным комфортом. Едва осмотревшись, она стремглав бросилась в душ, разделась и долго‑долго стояла под освежающими струями воды.

Переодевшись в шорты‑бермуды и свободную блузку, она достала из холодильника бутылку минеральной воды и шагнула к раздвижным стеклянным дверям, ведущим на террасу, с которой открывался вид на роскошный парк, гигантские, вполнеба, пальмы и безмерный простор Тиморского моря.

Надо набраться сил, подумала она, тихо‑мирно поужинать, пораньше лечь спать, чтобы поутру безупречно‑сияющей предстать перед всевидящим, беспощадно зорким оком фотообъектива. И все же она никак не могла найти себе места, никак не могла обрести покоя.

Походив взад‑вперед по номеру, Дорис решительно подошла к телефону: надо позвонить Теодору и сообщить о благополучном прибытии.

Отец обрадовался звонку и, к величайшему облегчению Дорис, в разговоре даже ни разу не упомянул имени Рикардо. Положив трубку, Дорис оцепенело уставилась на аппарат, и тут в дверь постучали. Оказалось, посыльный принес цветы в хрустящей прозрачной упаковке. Она торопливо разорвала пакет и среди цветов с разочарованием обнаружила записку от дирекции отеля.

Дорис грустно усмехнулась. В самом деле, почему бы не вручить цветы известной манекенщице — лишняя реклама отелю не повредит. А признайся, ты надеялась, что это цветы от Рикардо! — поддразнивал ее внутренний голос.

Господи, ну что это с ней? Будь эти розы от Рикардо, она бы их тут же отдала обратно посыльному. И потом, с чего это вдруг мужчина должен осыпать цветами сбежавшую от него, по сути дела, женщину.

Дорис сжала руки в кулаки и почувствовала боль. Это врезался в кожу камень обручального кольца. Вот еще один пример ее непоследовательности, растерянно подумала она. По логике вещей нужно было вернуть кольцо Рикардо еще там, в Мельбурне. Но она этого не сделала, и теперь сама затруднялась ответить почему. Черт возьми! Вопросы — один сложнее другого. Нет, с ее стороны — верх глупости в преддверии съемок заниматься самокопанием и самоистязанием! Она сюда приехала с конкретной целью: поработать, а затем позволить себе несколько дней отдохнуть и привести в порядок растрепанные чувства, и отступать от своих планов она не намерена. О Рикардо и своих отношениях с ним можно будет подумать потом! Потом! Когда «потом»? Вначале, конечно, работа. Они с фотографом понимают друг друга с полуслова, коллекция одежды просто великолепна. А вот потом она останется одна, ничем не занятая, и разрушительные мысли вновь полезут в голову, и отдых превратится не в отдых, а в комфортабельный ад со всеми удобствами.

Как она предсказала себе, так и вышло. Сколь ни тягостны были дни, ночи оказались просто невыносимыми. Она часами ворочалась в постели, не в силах сомкнуть глаз от ощущения невосполнимой утраты. А когда засыпала, на нее наваливались сны — один мучительнее другого. Но в снах ее хотя бы посещал Рикардо, а в реальной действительности она находила утром одно и то же — одинокую, неуютную постель.

Стараясь как можно меньше времени оставаться наедине с собой, Дорис осмотрела все местные достопримечательности, съездила на морскую прогулку, по нескольку раз в день звонила отцу. Но единственный и самый важный звонок на свете так и не нарушил тишину ее номера, а собраться с мужеством и позвонить самой у нее не хватало духу.

Почему он не звонит? Неужели он принял за чистую монету все жестокие и несправедливые слова, которые она бросила ему в лицо при расставании. А может быть, как и она, решил использовать эти дни для того, чтобы получше разобраться в своих чувствах? Господи, это было бы величайшей насмешкой судьбы, если бы сейчас, после того как она окончательно убедилась в том, что влюблена в этого мужчину до беспамятства, Рикардо объявил об отмене уже объявленного бракосочетания. В том, что она не представляет без Рикардо Феррери дальнейшей своей жизни, Дорис уже не сомневалась.