Дерзость

Вскоре мы вернулись в Маковье. Шарый немножко пожурил нас за эту рискованную операцию. В самом деле, если бы немцы оказали организованное сопротивление, нам бы несдобровать. Но операция удалась — налет был неожиданным и дерзким, а победителей, как говорится, не судят. Трофеями нашими капитан был доволен. Пять першеронов и пару фурманок мы оставили у себя, а остальных лошадей обменяли у крестьян на кавалерийских. Три фурманки отдали королевцам. Теперь у нас появились всевозможные ремни, и изготовление седел пошло полным ходом. С этим надо было поторапливаться. Скоро праздник — 25-я годовщина Октября, и событие это хотелось отметить делом.

Местом своего расположения мы теперь избрали деревню Полядки, поближе к железной дороге. Одновременно наша группа являлась и сторожевым постом партизанской зоны — южнее нас партизанских баз и лагерей не было. Шарый с радистом Зализняком, Ниной Морозовой, которая стала помощницей радиста, и небольшой охраной продолжали жить на лесной базе, недалеко от Полядок.

Впрочем, Зализняк часто наведывался к нам в деревню. И каждый раз просил взять его на "железку". Но мы в эти дни диверсионной работой не занимались, поэтому Василию приходилось довольствоваться нашими рассказами о прошлых операциях. Он слушал и с сожалением произносил каждый раз: "Эх жаль, что меня не было с вами". Василий любил послушать, но умел и сам рассказывать. В речи его русский и украинский языки смешивались в один какой-то очень сочный, звучный и немного смешной язык. В конце концов мы его обычно просили спеть украинские песни, и лишь в полночь кто-либо из бойцов провожал Зализняка на базу.

В конце октября от Максимука пришел связной. Ему без карты и компаса пришлось пройти несколько десятков километров, пересечь тщательно охраняемую железную дорогу, переплыть реку Свислочь. Это было по плечу только такому опытному бойцу, как Костя Сысой, — он партизанил с 1941 года.

Группа Максимука, как доложил Сысой, за прошедший месяц сумела нанести немалый ущерб противнику: пустила под откос два воинских эшелона, устроила три засады на Варшавском шоссе.

— А как база? — спросил Шарый.

— Под Тарасовичами мы построили две землянки и сделали запасы картошки и муки.

— Надолго ли хватит этих запасов?

— Пожалуй, месяца на два.

— Ну что ж, очень хорошо.

Вскоре нас опять потянуло к "железке", да и время подстегивало. До праздника оставалось совсем немного. Двадцать девятого октября мы уже были в Ражнетове-1 — решили устроить очередное крушение или, если удастся, взорвать еще один мост возле станции Татарки. Во второй половине дня выехали к лесному завалу. У лошадей осталось двое: Коля большой (Кадетов) и Коля маленький (Кашпоров), недавно принятые в отряд.

Никольский, Арлетинов, Смирнов, Суралев, Курышев, Чеклуев и Стенин пошли со мной. Одолев завал, мы довольно долго изучали систему охраны. На этот раз хорошего было мало. По путям проходили патрули немцев по шесть человек, вооруженные ручными пулеметами и автоматами, а при них на поводке — овчарка. Пусть бы охрана была и больше, это неважно, но одна овчарка, натасканная на запах тола, могла испортить все дело. Оставалось только одно — заминировать полотно перед самым подходом поезда. Распределив между собой обязанности, стали ждать. Но за всю ночь не прошло ни одного поезда. Движение началось только утром. Вместе с началом движения возобновилось и патрулирование. Уходить, ничего не сделав, было не в наших правилах. Стали думать, как устроить крушение средь бела дня.

Лева вызвался ставить мину: как обычно, пропустить охрану, выскочить к полотну, быстро установить фугас и бежать в укрытие. Мне, однако, эта идея не очень понравилась.

— Не забывай, Лева, что светло, может быть, успеешь заминировать, и поезд подорвется, но сам-то уже не уйдешь, до завалов почти сто метров. Нет, надо что-то другое придумать.

— А что, если завязать бой с охраной, — предложил Смирнов, — и в это время заминировать полотно?

— Прекрасно, но патрульные дадут ракету, поезд остановится, и мину снимут.

— Пусть снимают, — сказал Суралев, — мы поставим для приманки небольшой фугас, а основной заряд установим правее, за поворотом.

— Хорошо, — согласился я. — Так и сделаем. А теперь давайте договоримся: Никольский, Смирнов и Суралев ставят основной заряд. Мы со Стениным приманку. Остальные во главе с Чеклуевым идут вдоль завала, ни на шаг не отставая от охраны. При подходе поезда состоронь Бобруйска Чеклуев завязывает бой с охраной. Минеры, пока будет идти перестрелка, должны успеть поставить фугасы. Слышишь, Николай?