Дерзость

Ребята, хотя и очень устали с дороги, снова отправились в путь. С ними пошел и один из бывших военнопленных — Иван Бабенко. В нем мы не ошиблись. Он хорошо знал местность и людей, был значительно старше и опытнее нас в житейских делах. В дальнейшем на него, кроме всего прочего, легли и заботы о продовольственном снабжении группы.

Разведчики вышли в район Чарни. Им удалось установить, что танки стояли не только в этом местечке, но и в лесу, по хуторам. С помощью местных жителей ребята точно определили, в каком направлении и на каком расстоянии от Чарни находятся эти хутора. Осталось выяснить номер танковой части. Сделать это вызвался Болек.

— Пойду на хутор, — сказал он, — постараюсь там что-нибудь выяснить.

— Не боишься, что схватят? — спросил Костя.

— Полевые части этим не занимаются. К тому же на хуторе у меня есть приятель, которого я не видел с осени, так что мое появление там не должно вызвать подозрений.

Договорившись о встрече, ребята разошлись. Болек отправился на хутор, отыскал знакомый дом под соломенной крышей с маленькими оконцами, постучался и, когда услышал знакомый голос: "Войдите", открыл дверь, нагнулся и перешагнул через порог. К нему навстречу с радостными возгласами вышел его приятель.

— Ну проходи, проходи, Болек, какими судьбами?

Из-за занавески, разгораживающей комнату на две почти равные части, показался немец-танкист. Болек поклоном поприветствовал его, тот что-то пробормотал в ответ и скрылся на другой половине. Оттуда доносился громкий разговор, хохот.

Друзья поговорили, как водится, о домашних делах, о родственниках, затем Болек тихо, чтобы не услышали немцы, попросил приятеля раздобыть самогонки.

На столе лежали два неотправленных письма в фатерлянд. Болек быстро пробежал глазами обратные адреса и положил письма на подоконник. Хозяйка собрала ужин, поставила на стол две бутылки самогонки, и Болек обратился к немцам:

— Не хотят ли господа закусить?

Упрашивать гитлеровцев не пришлось. Они сели за стол, выпили, развеселились, стали по-приятельски хлопать Болека по плечу, разговорились и выболтали кое-что интересное для нас.

После возвращения наших товарищей я нанес на карту хутора, где стояли танки, и мы смогли сообщить командованию: "7.1.45 г. По уточненным данным, в деревне Чарня и близлежащих хуторах расположилась войсковая часть No 04765-Д из Восточной Пруссии. Танки в центре деревни. Большая часть танков и машин на севере по хуторам". Передали точные координаты этих хуторов. Передали также, что в Мышенец прибыла 2-я рота 337-го батальона этой части.

Радиограмма, очевидно, сильно заинтересовала наше командование. Появление крупной танковой части на фронте — событие немаловажное. От нас ждали новых сведений и, видимо, поэтому вновь забеспокоились о высылке груза: "Груз утром 9.1. с 4 до 6 утра в зависимости от погоды".

Для нас этот груз — прежде всего питание к рации — сейчас был нужен позарез. В работу пошел последний комплект.

В тот же вечер, обговорив это дело с товарищами, я смог сообщить: "Самолет приму 9.1 с 4 до 6 утра на дороге Сурове — Чарня. Сигналы три фонаря в линию".

Но самолет снова не появился. Снова помешала погода.

Зато пришла еще одна радиограмма: "На основе каких данных установлена дислокация в Чарне в/ч 04765-Д. Обследуйте район деревень Рухае, Чухтель, Сурове".

Мы выполнили приказание, и в следующей радиограмме я ответил: "12.1.45. Прибытие в/ч 04765-Д установлено в беседе с немецкими танкистами. Полевая почта по конвертам писем. Изменений в гарнизонах Рухае, Чухтель, Сурове нет. Матросов".

Немецкая контрразведка, вероятно, перехватывала наши радиограммы. Если она и не могла расшифровать их, то о наличии активно действовавшей разведывательной группы у себя в тылу гитлеровцы, бесспорно, знали. Столь же бесспорным было и то, что немцы попытаются предпринять все возможное, чтобы пресечь деятельность такой группы.

Вечером 12 января мы с Болеком под видом рабочих с оборонительных сооружений проникли в Мышенец. Болек показал мне особняк в центре города, где поселился какой-то майор, которого немецкие солдаты боялись как огня и называли меж собой не иначе как "майстертодт" — "мастер смерти". Около этого дома постоянно сновали люди, к подъезду его то и дело подъезжали легковые машины. По всему видно было, что в особняке поселилась важная птица.

В то время мы еще не могли знать, что майор гитлеровской контрразведки прибыл сюда специально для охоты за нашей группой. Но чутье подсказало: на всякий случай нам необходимо рассредоточиться. И мы успели это сделать. А на другой день началась облава. В ней участвовали и жандармерия, и части СС. Прочесывание лесов, обыски в домах, сараях, на сеновалах гитлеровцам ничего не дали — никто из наших бойцов не попал к ним в лапы. Всю свою злобу фашисты выместили на мирных жителях. В числе многих десятков арестованных оказались и наши активные помощники: Станислав, Элеонора Плишка и ее дочь Стефа, Тадек Зиглер с братьями и сестрами.