Десант из прошлого

Капитан окинул взглядом корабль, оценивая обстановку. Картина была неутешительной. С трех сторон моряков обступили автоматчики. Принимать бой бессмысленно: перестреляют. Может, они этого и добиваются — вызвать столкновение и расправиться с командой? Видимо, так же думал и Андреев. Поймав взгляд капитана, он еле заметно пожал плечами.

А экипаж ждал. Щербатов видел, как подобрались и посерьезнели люди. И понял: отдай он сейчас приказ, никакие автоматы не испугают.

Он шагнул вперед, взялся за поручень. Сказал как можно спокойнее:

— Товарищи! Похоже, это провокация. Больше выдержки. Помните, что бояться нечего, мы граждане СССР.

Краем глаза он увидел, что незнакомец наблюдает за ним. «Видимо, знает русский, — подумал Щербатов. — Ну, и черт с ним…»

Он не ошибся: Гейнц достаточно знал русский язык, чтобы понять, о чем говорит капитан. Первым желанием его было прервать Щербатова. Но, секунду подумав, он переменил решение. Гейнцу было ясно: капитан на эксцессы не пойдет.

Конечно, проще всего было уничтожить корабль вместе с командой. Но это самое простое было для него неприемлемым. Если какая-нибудь случайность заставит бить отбой, тогда ему крышка. Ответственность за политическую авантюру — это одно. А за убийство десятков советских граждан… Гейнц гнал от себя эту мысль. И все же он точно знал: если команда не подчинится, он пойдет на все… Но лучше бы до крайностей не дошло.

Всего этого не знал и не мог знать капитан Щербатов. Но благоразумие подсказало ему: сейчас главное — выиграть время, сдержать страсти, не допустить столкновения. Как только на Родине узнают об их судьбе, наглым молодчикам не поздоровится.

И он уверенно повторил:

— Не поддавайтесь на провокации, товарищи!

* * *

Да, конечно, выдержка и дисциплина… Но сам Щербатов вскоре убедился, что призывать значительно легче, чем следовать призыву. Когда здоровенные парни с автоматами двинулись сквозь толпу моряков, расчленяя ее на группы, а затем стали сгонять их на берег, капитан с тоской подумал: а вдруг он ошибся?

А когда к нему подошел один из молодчиков и стал деловито ощупывать карманы, Щербатов почувствовал, как кровь бросилась в лицо.

— Спокойно, Николай Иванович, — Андреев, внимательно следивший за капитаном, взял его за руку. Невесело улыбнулся. — Снявши голову, по волосам не плачут.

Капитан молча отвернулся.

…Их вели около часа, и на протяжении всего пути они ничего не увидели, кроме однообразных тропических зарослей, сдавивших с обеих сторон травянистую ленту дороги.

Впереди, сзади, по бокам шагали автоматчики. Маленький чернявый офицер с голубыми нашивками в виде двух перекрещенных оливковых ветвей суетливо бегал вдоль колонны.

Моряки шли молча. Все отчетливо сознавали, что положение скверное, и, возможно, надо готовиться к худшему. Впрочем, в самом начале пути произошел эпизод, который вселял кое-какие надежды…

А случилось вот что. После того как они покинули территорию порта, колонну погнали ускоренным шагом. Охранники обступили ее почти вплотную и, чуть что, не стесняясь, тыкали в спины людей автоматами. Неизвестно, в самом ли деле у Коршунова развязался ботинок или он все обдумал заранее, но, так или иначе, Геннадий, шагавший рядом с Ингой, вдруг отстал, присел на корточки и принялся возиться со шнурками.

К нему тотчас подскочил один из конвойных, плотный, длинноволосый парень, и что-то злобно выкрикнул. Коршунов пожал плечами и показал на ботинок. Длинноволосый ткнул его стволом, и Коршунов упал на дорогу. Он тут же встал и, не говоря ни слова, с размаху двинул солдата по уху. Тот выронил автомат и свалился. А Геннадий, даже не взглянув на упавшего, как ни в чем не бывало снова склонился над ботинком.

На мгновение все оцепенели. Офицер срывающимся голосом что-то скомандовал, и солдаты вскинули автоматы. Замерли и моряки, готовые немедленно броситься на помощь мотористу. Андреев быстро взглянул на Щербатова, и ему показалось, что тот обрадовался наступлению развязки. Да и у самого Андреева метнулась мысль: будь что будет.

Но ничего не случилось. Ни один из желто-черных не подошел к Геннадию. А тот, неторопливо зашнуровав ботинок, выпрямился, флегматично взглянул на ощетинившуюся шеренгу солдат и, перешагнув через лежащий на пути автомат, подошел к своим. Моряки сразу расступились, пропуская его в середину.

— Молодец, Генка, — взволнованно шепнула Инга.

Колонна двинулась дальше. Однако теперь конвоиры держались от моряков на почтительном расстоянии.

— Проволока! Смотрите, колючая проволока! — вдруг закричал Костя Феличин, шедший в первой шеренге. — Товарищи, это концлагерь!

Строй как по команде остановился, загудел. Взметнулись злые голоса…

— Ну вот, притопали!

— Хороша гостиница!

— Концлагерь на сто процентов.

Чепрасов, обернувшись, крикнул:

— Товарищи! Нас обманули. Не пойдем в лагерь!

— Не пойдем!

Щербатов и Андреев вышли из толпы и направились к офицеру.