Десант местного значения

Начальник штаба флотилии, поморщившись, провел рукой по еще влажным волосам, остро пахнущим реагентом. Впечатления не из приятных. Он находился глубоко под землей, в основном бункере КП штаба флотилии, на Сапун-горе, в четырех километрах от эпицентра взрыва, если начальник службы РХБЗ ничего не напутал. И этот бункер, выдолбленный на глубине в пару десятков метров в базальтовом скальном основании, трясло, как ребенок трясет погремушку. Они пережили немало неприятных минут, когда сидели в полностью оглохшей и ослепшей пещере, в которую мгновенно превратился напичканный разнообразным оборудованием командный пункт флотилии, слушая лишь надсадный гул фильтровентиляционной установки. Потом к ним пробилась машина радиохимической разведки, и наиболее важных офицеров штаба, переодетых в ОЗК, начали выводить на поверхность. Как КП, бункер на Сапун-горе, сейчас уже не годился. Все наземные устройства линий связи были уничтожены, не работали даже защищенные кабельные линии, проложенные в земле в бронированных трубах. Вдобавок радиационный фон был такой величины, что даже после кратковременного пребывания на поверхности и последовавшей затем бешеной гонки в бронемашине до обмывочно-нейтрализационного поста, развернутого возле Елизово, на берегу Авачи, дозиметрист, едва посмотрев на шкалу бешено стрекочущего счетчика, загнал всех в мойку, где они, раздевшись донага, долго стоически терпели сильные струи воды с какими-то вонючими реагентами. Во что превратились центральные и восточные районы Петропавловска, во время гонки разглядеть через крошечное боковое бронестекло было сложно, но то, что удалось увидеть, не радовало. Город был даже не разрушен, он был уничтожен. Головешки на месте деревянных домов и груды обломков на месте кирпичных и бетонных сооружений. Лишь изредка, в ложбинах между сопками, на которых стоял город, можно было увидеть целые коробки зданий, уныло щерившихся всего лишь выбитыми стеклами и обгоревшими оконными проемами. Но хуже всего было на базе флота, в бухте Завойко, куда пришелся эпицентр взрыва. По докладам машин разведки, прошедших по краю базы, вместо нее, вместо кораблей, причалов, складов, десанта, который в этот момент грузился на суда, был один большой радиоактивный кратер, с толстым слоем стекловидного шлака по краям.

– Таким образом, потеряны все корабли и суда флотилии, находившиеся в бухтах Завойко и Бабия. Корабли, дислоцированные в бухте Моховая, частично повреждены и требуют дезактивации. Из боевых кораблей уцелел лишь только эсминец «Бесследный». Он находился возле бухты Безымянной в момент взрыва, оказывая артиллерийскую поддержку десанту, и был прикрыт от ударной волны и излучения сопками мыса Среднего и мыса Станицкого.

– Но он через шесть часов должен будет уйти на дозаправку и пополнение боекомплекта. И сменить его некому, «Скрытный» погиб в бухте Завойко. Вдобавок вся инфраструктура базы в Завойко уничтожена, ему для пополнения надо будет идти в Усть-Камчатск, а это значит, что десант останется без поддержки корабельный артиллерии почти на сутки, – добавил свою долю горечи в эту печальную информацию начальник оперативного отдела.

– Что по потерям частей флотилии и сухопутных войск? – сразу решил узнать самую неприятную новость начальник штаба, уже понимая, что он внезапно оказался самым главным на полуострове. Ведь адмирал Ярошевич находился там, в бухте Завойко, и сгорел в одно мгновение вместе со всем десантом.

Начальник оперативного отдела откашлялся и начал говорить: