Десант на Эльтиген

Большая работа была проведена политотделом 18-й армии, который тогда возглавлял Леонид Ильич Брежнев. Вдумчиво расставлялись партийные силы. Проводились партийные и комсомольские собрания, читались лекции. Коммунисты ветераны дивизии организовывали передачу молодым солдатам боевого опыта бывалых десантников. Были разработаны памятки о действиях бойца во время перехода морем, при штурме берега, в борьбе за плацдарм…

В разгар учений мы узнали, что с офицерами десанта будет беседовать маршал С. К. Тимошенко. На рассвете к нам приехал генерал И. Е. Петров. Прошел по берегу, посмотрел, как идут тренировки. Похвалил солдат:

— Лихо атакуете. Давайте так же действовать на том берегу.

Командующий фронтом сел на камень, обросший мхом, прислушиваясь к рокоту прибоя.

— Шумит волна, шумит… Сколько тут, в этих местах, мертвых немцев плавает? Привирают фашисты, что им удалось вывести с Тамани все их войска… Эх, Тамань! Кто здесь только не воевал? Греки, гунны, хазары, монголы, турки. Белогвардейцев мы тут били, а теперь вот и гитлеровцев приходится колотить.

— Да, тут каждый камень напоминает о войнах. Я смотрю на ваш орден Суворова, товарищ генерал, и вспоминаю — ведь и Суворов тут воевал.

— Вон, видите ту высоту? — Петров показал рукой.

— Вижу.

— Это и есть Фанагория, та самая знаменитая суворовская Фанагория, последняя крепость на кубанской земле. Суворов немало потрудился тут со своим кубанским полком — целых пять лет!

Мы подошли к группе солдат.

— Как идут занятия, товарищи? — спросил Петров. — Трудновато действовать ночью?

— Никак нет, товарищ командующий! — ответил сержант Толстов. — Мы помним слова Суворова, что тяжело в ученье — легко в бою.

— Да тут все орденоносцы! Вы за что получили этот орден? — обращаясь к Толстову, спросил генерал.

— За Новороссийск.

— Он бронебойщик у нас. На плацдарме в районе электростанции своим ПТР разбил в доте два пулемета, — сказал командир роты Мирошник.

— Что ж, товарищ сержант, и в дальнейшем желаю успеха…

Люди обступили командующего. Чувствовалось, что генерал душой отдыхает в этом тесном солдатском кругу.

Потом мы поехали на встречу с маршалом. Офицеры уселись в автобус. Меня командующий пригласил в свою машину. Шофер осторожно объезжал свежие воронки. На обочинах дороги — исковерканные немецкие пушки и танки.

— О чем задумались, Василий Федорович?

— Мои мысли на той стороне пролива, товарищ командующий.

— Уверен, что у вас все будет хорошо. Конечно, задуманный план чрезвычайно труден. Главная беда, что сосредоточение наших войск в Тамани от немцев не замаскируешь. Но вот направление и места высадки можно скрыть. Это в наших возможностях. А ваше дело вцепиться в крымский берег и держаться… Ага, мы уже в городе, — прервал Петров сам себя и указал шоферу: — Давайте-ка по этой улице.

Маленький городок Тамань уже снова выглядит мирно, прихорашиваются уцелевшие домики с черепичными и камышовыми крышами. И вдруг брызнувшее из-за тучи солнце ярко высветило появившуюся перед нашими взорами бронзовую фигуру гордого запорожского казака, поднятую на каменный пьедестал.

— Выйдем на минуту… Ого! Да тут еще есть любители старины…

За памятник скрылись две фигуры в морских кителях.

— Что прячетесь, молодые люди? А ну-ка, выходите, — улыбаясь, сказал Петров. Те подошли, четко отдали честь.

— Капитан третьего ранга Сипягин.

— Главстаршина Галина Петрова. Командующий, здороваясь с ними за руку, спросил девушку:

— Оба мы с вами Петровы, случаем не родственники?

— Очень хотелось бы иметь такого родственника, — смело ответила главстаршина.

— Ну… Вот уже и льстите старику. Вы откуда родом?

— Из Новороссийска, товарищ командующий.

— Нет, я из других краев… А знаете, кто этот дядька? — Он указал на памятник.

— Наказной атаман войска запорожского Головатый Антон.

— Лихо, лихо… Вижу, что дружны с историей.

— Я люблю историю и морской флот.

— Чем же вас флот прельстил?

— Люди на море смелые, бесстрашные. Моя мечта попасть к морякам-десантникам… Правда, товарищ командующий, это моя самая большая сейчас мечта.

— Боевая девушка, как я погляжу.

— Нет, хочу быть боевой, если бы вы знали, как хочу этого.

На крымском берегу послышались взрывы и орудийные выстрелы. Петров взглянул на пролив.

— Немцы укрепляют Камыш-Бурунский участок, товарищ командующий, — сказал Сипягин.

— Откуда вам это известно?

— Вчера мы на двух катерах прощупывали тот берег и еле унесли ноги… Немцы укрепляют берег и ведут артпристрелку по проливу. Это точно.

— Буду иметь в виду, а пока, товарищи, любуйтесь этим памятником. И слова-то на нем какие высечены: «В Тамани жити — вирно служити. Границу держати, хлиба робити, а хто прийде з чужих — як ворога бити…» Однако хватит любоваться историей, поехали, Василий Федорович, а то опоздаем.

В небольшом саду расставили скамейки, стол, покрытый кумачом. Офицеры при орденах, подтянутые, взволнованные. Здесь и армейцы, и моряки. Появились маршал Тимошенко, генерал Леселидзе, адмирал Владимирский, генерал Колонии, полковник Брежнев.