Десант Тайсё

— Я первый подпишу её! — пообещал Пётр, жалея императора, который заметно отличался не только от могучего, уверенного в себе Вильгельма, но даже от свиты какой-то робостью, словно был не на собственной яхте, а попал сюда нечаянно и постоянно опасался проверки билетов. Прямо не верилось, что этот задумчивый, малословный человек с кроткой улыбкой — властелин самой огромной в мире державы. Байка Соколова, что он терпеливо страдал от неумехи жены, не дала нужного ответа и лишь усилила неприязнь к царице. Пётр подмигнул:

— Браво дрейфуешь... Я тебя пытал про Матрёну, а ты мне всё про Мартына...

— Я думал, ты сам смекнёшь остальное, — посетовал Соколов и пояснил: — Коль с императором всё ясно-понятно, а с гессенской мухой — нет, значит, блажит...

По врождённой деревенской привычке чтить царей как святых, Пётр ещё не мог согласиться с машинистом. Потом убедился: Александра Фёдоровна с немецкой пунктуальностью продолжала задавать вахтенным всё те же каверзные вопросы. В том числе — снова ему. Соколов ликовал:

— Вот вишь... Мало того, что гессенская муха обгадила весь наш престол, учинила позорную встречу с кайзером, так ещё норовит вызнать у нас все судовые секреты!

Больше ничего особенного в море не произошло. Закопчённая дымом конвоя, «Полярная Звезда» едва тащилась домой. Видно, Николай II знал, что там уже поджидал министр иностранных дел Витте, вернувшийся из Портсмута, где подписал о Японией почётный мирный договор. Приветствовали его как победителя — с духовым оркестром. Царская чета милостиво встретила триумфатора прямо у трапа, на красном ковре. Чтобы не вздумал бузить против соглашения о Германией, Витте немедленно получил графский титул и был назначен председателем правительства. Свита опять зашушукалась:

— Ну и везёт чёртову выскочке...

— Избави Бог от подобного везения: расхлёбывать заваренную самодержцем кашу.

— Это — да... Не приведи Господь!

— А кто ещё наведёт порядок в Питере?

— Уж словно впрямь некому... Для чего ж тогда Трепов?

— Э-э, Трепов... Сейчас только Витте способен усмирить революцию!

Но Петра всё это уже почти не занимало. От постоянной толчеи раззолоченной свиты и других именитых визитёров слепило глаза. Он впервые видел столько золота, растраченного на бессчётные ордена, эполеты, погоны, воротники, шевроны, аксельбанты и позументы. Даже явилось подозрение: не потому ли отец впустую лопатил тайгу, что золото прямиком ускользало сюда и растекалось по придворным мундирам? В Сибири старатель годами не мог заработать на лошадёнку, позарез нужную в крестьянском хозяйстве. А тут оно с лихвой украшало всех, кто полными днями скучающе слонялся по палубе. Их холёные лица, никчёмные разговоры и высокомерно-холуйское поведение довольно быстро развеяли деревенское почтение ко всем светлостям и превосходительствам. Уж больно разительной была жизнь роскошного плавучего дворца с его обитателями...

Поневоле вспоминалась деревня. Сперва за недоимки увели со двора единственную коровёнку, оставив их без молока. Потом за долги на три года продали старшего брата Степана, ещё малолетку. А немного погодя он сам попал в бороняги к богатому крестьянину. Пяти лет сел на лошадь, с которой не слезал от зари до зари. Постоянно выматывался так, что засыпал прямо сидя на коне и несколько раз падал с него. А что зарабатывал за целый день пыток липучим гнусом, в кровь разъедавшим лицо, рассветным ознобом или полуденным пеклом? Всего гривну... Как выдержал эту многолетнюю каторгу — бог весть. Даже вымахал в сажень ростом. И лишь теперь почувствовал неведомую прежде обиду на судьбу. Где же справедливость?! Уже привычно обратился за разъяснением к Соколову. Тот довольно хмыкнул:

— Прозрел, голубок? Поздравляю...

И рассказал о Ленине, о возглавляемой им социал-демократической рабочей партии, которая вместе со студентами, сознательными матросами и солдатами борется с царизмом именно за торжество справедливости. Затем показал свежие газеты, живописно повествующие о размахе революции в Петербурге, Кронштадте и остальной России.

Пётр прозрел окончательно. Никак не мог поверить, что на яхте существует целая социал-демократическая группа в составе двух человек. Немедленно стал третьим и согласился выполнять любые поручения. При первой же возможности накупил в городе разных газет. Нести ворох на яхту не хватило терпения. Присев на пустую скамейку около набережной, окунулся в чтение. Внезапно кто-то ткнул его тростью в плечо. Это оказался командир гвардейского экипажа контр-адмирал Нилов. Пётр ошпаренно вытянулся в струнку. Нилов буркнул:

— Как фамилия?

— Никифоров, ваше превосходительство!

— Ты что ж это посиживаешь при виде начальства?

— Виноват, ваше превосходительство! Увлёкся чтением!

— Да уж вижу... Э-э, почему столько газет? Откуда они, какие?

Адмирал потыкал тростью в кипу и сурово уставился на нарушителя приказа, который строго запрещал матросам приносить на корабль газеты и вообще рекомендовал воздерживаться от всякого чтения. Кроме — Библии.