Десант в прошлое

Шел час за часом, а под нами всё ещё была земля, правда, во второй половине дня это уже были бесчисленные острова южных районов Чили и до острова Санта-Инес, от которого нам нужно было лететь через пролив Дрейка к морю Беллинсгаузена, осталось менее двух часов лёта. Заметить нас не могли в принципе, но расслабляться нам было нельзя. Снизу ведь за нами должны были следить сверхчувствительные радары всех семи авианосцев и я представляю, что там началось, когда стало ясно, что борт номер двести семь так и не появился в их поле зрения. Скорее всего в воздух были подняты сотни две самолётов и все они разыскивали нас повсюду, но я всё же не думаю, что кто-то догадается перекрыть нам чёрный ход со стороны моря Уэдделла. Вряд ли кто-то сможет поверить в то, что найдутся такие лётчики, которые смогут свыше двенадцати часов пилотировать самолёт на сверхнизкой высоте, когда даже в сортир нельзя сходить.

Кабины на "Кречете" отличные. Что в пилотской, что в артиллерийской имеется как гальюн, так и нечто вроде кухни с микроволновкой, в которой можно разогреть себе завтрак, обед или ужин. Вот только не во время такого полёта, как наш. Правда, когда мы полетели над проливом Дрейка, Фортуна нам всё же улыбнулась. Небо было затянуть плотными облаками и облачность имела среднюю высоту, то есть я смог поднять самолёт над свинцово-серыми, тоскливыми волнами и тем самым дал Битюгу возможность разогреть себе и мне по парочке отварных куриных грудок, от которых точно не побежишь до ветра. Наш счастливчик Айболит во время этого полёта мог себе ни в чём не отказывать, но он был раза в три терпеливее нас обоих.

Наконец мы долетели до Антарктиды и полетели над белым безмолвием Земли Джемса Элсуэрта, нацелившись на шельфовый ледник Фильхнера. Именно там должно было начаться самое интересное. Маневрируя над водой среди айсбергов, мы имели реальную возможность подобраться поближе к открытой воде, выбрать там подходящий столовый айсберг и совершить на нём посадку. После этого, накрыв самолёт белым полотнищем, мы могли хоть неделю слушать все радиопереговоры. У нас уже имелся свой главком авиации — Магомед Алиханов, и я не лез в его дела, но если уж у нашего экипажа появилась возможность натянуть ему нос, то этим было просто грех не воспользоваться. Именно поэтому мы так долго готовились к нашему первому серьёзному полёту. Прошло более восьми часов, мы летели над Землёй Элсуэрта в полутора сотнях километров от горы Сентинел, для нас настал момент принятия решения и я спросил:

— Мужики, как поступим, будем садиться или полетим дальше?

Айболит, уже начавший скучать, отозвался первым:

— Серёга, я предлагаю совершить посадку и заночевать здесь, а завтра, с утра, как и планировали, найдём тот столовый айсберг и устроим на нём временную базу.

Битюг, не отрывавший взгляда от экрана, сказал:

— Возьми на два градуса левее, командир. Через восемьдесят вёрст как раз будет шикарная площадка.

Внимательно рассматривая самые свежие снимки, сделанные со спутников наблюдения, мы выбрали несколько площадок, на которых, судя по всему, отсутствовал снежный покров и не было трещин во льду. Снег сдуло ветром, но это был и не лёд. Нам предстояло совершить посадку на чуть ли не каменной твёрдости фирн. Вскоре мы добрались до места и я осмотрел площадку с высоты в двести метров на предельно малой скорости. Ни мы, ни радар не обнаружил внизу трещин и со второго захода я посадил самолёт. Через пять минут, надев анораки на гагачьем пуху, мы уже накрывали самолёт белым полотнищем, прикрепляя его к фирну длинными "шурупами".

"Кречет" имел специальное покрытие корпуса, меняющее цвет под воздействием электрического тока. Он мог становиться белёсо-голубым, синим, зелёным, бурым и песочно-рыжим, но, увы, только не белым, а потому нам пришлось его замаскировать на те несколько часов, пока будет светить солнце. Прямо под крылом мы установили палатку и смогли наконец вытянуться в ней во весь рост. Места для посадки хватало с избытком и потому нам не пришлось пускать в ход тормозной парашют. Для того, чтобы взлететь, места тоже хватало и мы, прежде чем забраться в палатку, прошли вперёд, чтобы убедиться в том, что ранним утром, снова до захода солнца, нам удастся взлететь без каких-либо помех. Завтра Битюгу предстояло лететь в гордом одиночестве, сидя в "скворечнике" на корме "Кречета".