Десант времени

— Горохов Гаврила Савельевич? — открыв дверь в камеру, спросил надсмотрщик. — Ну тогда, пошли милчеловек, вот только колодки одень, порядок такой. Господин полковник не любят когда, без железа к нему в кабинет арестованные входят…

— Полковник? Как фамилия? — спросил Григорий. — А то может быть в Питере встречал его…

— А, вот это ты его спроси, милчеловек, тут все же контрразведка! А ты вопросы задаешь, — вдруг засмеялся бородатый высокий охранник, заглядывая глаза в глаза капитану. — А, ты плут, рыжий, но вижу силен, не у каждого учителя такие плечи, да руки здоровые…

— Так, это нормально, спортом немного занимался, гири поднимал, — без интереса ответил Григорий, одевая себе на ноги и руки тяжелые колодки. — Застегнешь, что ли? Вытянул руки вперед спецназовец, дожидаясь пока надсмотрщик закроет их на замок.

— Ну, что милчеловек, коли готов, то пошли в грехах каяться…

Надсмотрщик вывел арестованного капитана в коридор, а тут уже ждал их второй конвоир с револьвером в руках.

— Стой и слухай мени, — остановил его второй охранник, видно из казаков с диким и злобным взглядом. — Упреждаю тебя, що б не думав убок скаканути, а то ураз пулю.

— Хорошо, даже и не подумаю, — спокойно ответил Григорий смерив их обоих взглядом. — Как‑нибудь в другой раз, когда вас не будет.

— Ну и молодец, крокуй уперед.

Григорий шел в окружении охранников и примечал выход и лестницы, пока не убедился, что бежать отсюда нелегко, и даже невозможно. Наконец, поднявшись на второй этаж, гремя цепями капитан подошел к массивной дубовой двери.

— Вашескобродь, разрешите доставить арестованного? — спросил конвойный, а затем распахнув дверь, втолкнул Григория в просторный кабинет.

Седой белогвардейский офицер без погон сидел за столом и просматривал ворох бумаг. Тут же в нескольких метрах от него сидел штабс–капитан в полевой кавалерийской форме, черных кожаных перчатках и сверкающих сапогах. Он смотрел в горящий огонь камина, и даже не взглянул на арестованного.

— Разрешите, подождать в коридоре? — спросил конвоир.

— Иди, чего уж там, раз уже привел…

— Вашескобродь, разрешите еще доложить, — вытянулся по стойке смирно караульный. — Арестованный учитель истории Горохов еще вашей фамилией интересовались.

Полковник наконец оторвал глаза от бумаг и внимательно посмотрел на учителя Горохова, а затем встал и подошел поближе, заложив руки за спину.

— Так говорите учитель Горохов? — спросил он и вдруг весело засмеялся и, встретившись взглядом со штабс–капитаном, уже захлебываясь спазмами смеха, закричал. — Валерий Валерьевич, ну вы посмотрите только на него… Да такого учителя истории можно смело ставить в строй как егеря лейб–гвардии Егерского полка, так сказать не подкачал ни ростом, ни фактурой, вон какие плечи…

— А ведь, право вы в точку попали, господин полковник, что только красные господа не придумают, вот право смешно… а пусть с него снимут одежку, уж хочется посмотреть на такого учителя истории.

Караульный попытался снять рубаху с Григорий, но мешали кандалы на руках, махнув рукой он вынул шашку из ножен и острой гардой разрезал рубаху сзади и сорвал затем ее всю.

— Ох, Вашескобродь, а на спину то его посмотрите, неушто так сейчас учителей почуют?

Караульный развернул капитана спецназа спиной к белогвардейским офицерам, показывая им всю иссеченную спину, затянувшуюся черными шрамами, да спрятав шрам от пулевого ранения.

— Ох, ты, видать стрелянный воробей, да так только казаки могут выпороть, разве красные умеют плеть держать? — улыбнулся радостный штабс–капитан и осмотрел широкоплечий торс Григория и волну мышц, которая играла и бугрилась, словно тело сильного хищного зверя. — Ну, право, хорош краснопузый, большевистский оборотень, такой с десяток завалит наших истощенных воинов…

— Вы бы, ваше преосвященство поостереглись, такими словами кидаться, — спокойно отозвался Григорий и посмотрел полковнику в глаза. — Что‑то вы быстро меня за посеченную махновцами спину, да спортивный торс, записали в красные душегубцы. У вас, что весь мир делится на красных и белых, а позвольте мне вам сказать, что меня не устраивают ни те…, не другие.

— А вот это молодцом, голубчик, а вот теперь я даже с большим интересом готов с вами пообщаться, — не унимался опытный контрразведчик Генеральной ставки Главнокомандования Царской армии. — А то знаете, иного уличишь, а он раз и спекся, весь раскис и готовой к расстрелу, да еще кричит: «Прощайте, товарищи большевики, наше дело правое, мы победим!» и прочая песня…

Григорий Семенов в кругу белых контрразведчиков, вдруг вспомнил Президента России Владимира Зорина и Замглавы ФСБ генерала Верника, их глаза и твердые рукопожатия перед его уходом в прошлое. «Эх, товарищ Президент и товарищ генерал, с какими людьми мне здесь приходиться работать деликатными и образованными, вы бы только знали!».