Десант времени

— Что тут скажешь? Выбора у нас не много, раз денег нет… Но для начала надо бы посмотреть как проводят время в порту и городе итальянские офицеры.

— Верно подметил Медведь, каждая проходящая минута — это неплохой шанс изменить все в лучшую сторону, — прервал свои мысли Грач и с уважением посмотрел на боксера. — Медведь, с завтрашнего дня начинаю заниматься боксом… Как возьмешься за мое обучение?

— Грач, да хоть с сегодняшнего вечера!

— Хм, я подумаю Медведь еще раз о пользе бокса, — смутился высокий и худой Грач. — Ты знаешь, я как‑то все больше по скалолазанию, парапланеризму…

Дружный смех вокруг, заставил его замолчать и еще раз взглянуть на Медведя.

— Пуля, так мы сегодня потопаем за итальянскими моряками, а потом снова соберемся. Вот только где?

— Вон у того маяка, там недалеко пустующий корабль, может там и переночуем.

— А шоколад, клубника? — улыбнулся Стаб.

— В другой раз, — развел руками Кик и подмигнул своему боевому товарищу.

2

Григорий Семенов пребывал вот уже третий день в Харьковской тюрьме контрразведки штаба армии генерала Кутепова. Иногда ему казалось, что про него забыли, или ту женщину, которая должна была его признать потеряли в сумятице войны. Его тяжелые мысли и беспокойство за проваленное задание, не давали ему покоя…

Только вездесущие воробьи залетали к нему в узкое зарешеченное толстыми прутьями окошко, которое лишь на полметра было выше уровня земли. В голове всплывали разные способы по уничтожению или сгибанию решеток в тюремных камерах, которые он почерпнул из зарубежных фильмов Голливуда, но ни один из них не подходил для тюрьмы белой контрразведки. Вместо железных прутьев здесь были вставлены толстые каленые железные оси от телеги. Для того чтобы их согнуть или повредить потребовалась бы рота солдат. «Эх, Россия матушка, держит меня кованными цепями, хочет упаковать в землю сырую, чтобы я не прыгал по временам и эпохам, а лежал среди других покойничков…».

Григорий часть своего скудного тюремного провианта подбрасывал птичкам, которые беззаботно подлетали и, садясь на подоконник, склевывали крошки.

После полудни редкий луч света заглянул к нему в камеру. Григорий встал с деревянного настила и подошел к окну. Тут капитан увидел, как чьи‑то босоногие ноги мелькнули на улицы. Григорий свистнул и стал ждать продолжения этой истории, не на деясь на чудо.

— Вижу, кто скачет, а не вижу, кто плачет? — заглянула к нему рыжая голова с веснушчатым курносым носом.

— Привет, рыжик, не узнаешь? Вместе на станции Стишь с белыми воевали, — обрадовался знакомому лицу капитан Семенов.

— Дядя Григорий, ну здрасьте, а чего ж тут делаете у белых?

— Да, вот, рыжик, как в народе говорят: тихо пойдешь — от беды не уйдешь; шибко пойдешь — на беду набредешь… Видать, я шибко шел…

— А куда, дядя Гриня шли, раз поймали?

— Да, в Крым, сорванец, — вздохнул мечтательно капитан и уставился на небо через решетку. — А море там как в сказке, голубое, большое, лежи на берегу да пузо чеши.

— Да, дядя Григорий отсюда фигушки выберешься, — щелкнул языком мальчишка. — Вот, если бы вы мышкой стали, то враз удрали.

— А давай на спор, что выберусь. Вот только поможешь мне?

— Так подмогну, а возьмете меня на море?

— Запросто!

— Так, что надо дядя Гриня, поди че принесть?

— Рыжик, снаряд, да гранату, смогнешь? Но только осторожно, как пасхальный кулич неси… Ты же знаешь, где чего лежит? Ну и коли под руку наган попадется, то тащи с патронами, мы им здесь концерт праздничный устроим!

— А то, здесь недалеко казармы, а там знаешь дядя Гриня дыра, заходь и бери чего хошь, всего навалом.

Григорий Семенов на секунду задумался: «Не опасно ли посылать подростка, но видя, что тот уже завелся, понял, что его не остановишь, да и задание надо было выполнять».

— Ладно, рыжик, только осторожно… Вот насчет формы для беляков, сможешь достать?

— Принесу, какого чина? Могу хоть штабс–капитанскую, — рассмеялся беспризорник. — У нас весь город в руках, — мальчишка выставил вперед свой грязный кулачек и растворился бесследно.

На городской башне часы пробили шесть, когда Григорий Семенова снова повели на второй этаж к полковнику. Звякая кандалами, он снова шел по мраморному полу в кабинет контрразведки. По пути им попался штабс–капитан, который махнул рукой и быстро бросил: «Сейчас приду!».

— Здравия желаю, господин полковник, — без робости и страха капитан улыбнулся полковнику.

— Как, сами? А то поди заждались, когда освободят?

— Не без этого, лучше в другом месте чем у вас.

— Ну, это вы правильно голубчик, война грязная штука, смерть, кровь, ранения, — смотрел в свои бумаги полковник и, что‑то для себя решал. Так прошло еще минут пять, пока сзади не открылась дверь и на порог не вошла средних лет дама, можно было сказать артистической внешности и ярко накрашенная косметикой. Ее привел штабс–капитан, который присутствовал на первом допросе и встретился в коридоре.

— Ну, вот присаживайтесь, вы оба, — указал штабс–капитан им на два стула, стоящие напротив друг–друга и рядом с окном, недалеко от стола полковника.