Десант времени

— Так точно, товарищи красные военные, перед вами Владислав Балкин, бывший матрос, сражавшийся с японскими военными кораблями, в 1917 году штурмовавший Зимний Дворец, а теперь революционный комиссар ВЧК, — комиссар не успел договорить, как военные быстро вошли к нему в номер и закрыли за собой дверь. Только сейчас, когда Милевская накинула на себя длинную шаль и зажгла еще несколько свечей, Балкин рассмотрел их получше. Незнакомцев было пять человек, все они были высокие с сильными руками и по–жандармски закрученными вверх усами. Военные уверенно смотрели ему прямо в глаза, и не зная почему, но Балкин испытал страх, словно сон пришел к нему наяву.

— Мы, товарищ комиссар, из Московского ВЧК, по поводу срочной отправки драгоценностей в столицу для Управделами Совнаркома. Слыхали поди про депешу?

— Так точно, товарищи военные, так вы стало быть из Особого Отдела ВЧК? — спросил ненароком Балкин и покосился на метающийся в тени свечей шкаф. Из‑под него предательски высовывалась белая крыса со сверкающим на ее шее крупным бриллиантом.

— Товарищи, у вас и мандат имеется?

Хмурые военные, видно уставшие с дороги, не ответили сразу, а решили подождать, что скажет их старший. С кавалерийскими усиками и в красной атласной рубахе под военным френчем, он встретился взглядом с крысой и невольно с удалью и по–военному беззаботно рассмеялся.

— Мандат, говоришь, ну дела Балкин, я еще такого не видел, что бы крыса и…, — так и не договорив до конца фразу, старший чекист передал бумагу комиссару Балкину.

Тот с отсутствующим видом взял чуть желтоватую и жесткую бумагу и уперся в нее взглядом, бездумно читая, а сам думая о драгоценностях, с которыми ему предстоит расстаться: Российская Социалистическая Федеративная Советская Республика. Всероссийская Чрезвычайная Комиссия по борьбе с конт–революцией, спекуляцией и преступлением по должности при Совете Народных Комиссаров. 30 октября 1919 года. N 54624. Москва, Бол. Лубянка, 11. тел. 5–25–07. Мандат. Настоящим поручается комиссару ВЧК тов. Бережному забрать все реквизированные драгоценности и золото из Наркомата города Орла. Всем оказывать содействие в скором выполнении приказа. Подписи: Комиссар, Секретарь. Печать.

— Хорошо, товарищи, — кивнул головой Балкин и сам того не желая спросил: — Как там в Москве?

Матрос–чекист встретился взглядом со старшим группы ВЧК и пожалел, что спросил. На глазах чекиста стала нарастать ненависть, причину которой так и не мог понять Балкин.

— Слушай, ты — мля орловская, ты что же думаешь, что нас сюда товарищ Дзержинский разговоры с тобой балакать направил? Одну минуту на сборы, и вперед с нами в Наркомат!

Балкин решил больше не испытывать судьбу, понимая, что как бы они не торопились, а найдут время и сверят драгоценности с описью. Вот тогда, без разговоров поставят его к стенке из‑за недостачи. Однако, было в этих военных и нечто странное, то что сразу бросалось в глаза. «Не буду больше перчить, а то как убьют меня и будут правы с таким мандатом», — решил орловский комиссар и быстро собрался, повесив на пояс кобуру с Маузером.

Уже выходя вниз по длинным полутемным коридором Доходного дома, главный из чекистов шепнул на ухо своему помощнику: — Забродов, ты остаешься здесь с Костылевым и переверни всю его комнату. Там вон на белой крысе бриллиант розоватый висел карат на 5, а уж у актриски тоже видать есть, что экспроприировать.

— Есть Ваше Высокбродие, а коли пищать начнет?

— Сам знаешь, что делать, Забродов, не ты ли душил политических в своей жандармке

на Александровском бульваре в Москве.

Было видно как глаза бывшего жандармского урядника налились кровью и он начал сверлить глазами своего атамана. Побелевшими губами он зашептал, что‑то про службу Богу, Царю, Отечеству…

— Да, ладно, Забродов, на том свете нам все проститься, только ты вот Бога не вплетай. Да вот еще, в Наркомат не суйтесь, как драгоценности найдете, валите в полесье, за болота… — бросил через плечо атаман и быстро пошел за комиссаром Балкиным.

На улице перед номерами спешилось еще не менее дюжины военных. Комиссар Балкин отметил про себя их внешний вид, а также как они заскакивали в седло. «Видно опытные наездники, словно казаки донские. Вон у них даже бурки к седлу приторочены и винтовки… А как они лошадьми управляют, без поводьев и шенкелей лишь посулами рук и ног, словно с детства сидят на лошадях», — подумал матрос–чекист, и что‑то отложил в мыслях про себя, но так и не приняв решения. Балкину дали оседланного коня, и отряд в 16 конников сорвался в галоп по еще спящему и темному городу. Лишь изредка где‑то брехали собаки, да булочники и молочники спозаранку везли на рынок и торговым лавкам свой товар.

Вскорости им встретился патрульный милицейский наряд. Трое военных с винтовками на плече и гранатами на поясе шли по еще влажной от ночной изморози мостовой. Старший наряда был в кожаной куртке и револьвером на поясе. Когда конный отряд приблизился, конники сдержали лошадей натянув поводья, но так, чтобы они не заржали.