Десант времени

Здоровые и крепкие мужики в крестьянских зипунах и шинелях, подчиняясь диким инстинктам и панике, врывались в магазины и с безумными криками: «На улицах резня, белые красных кончают, счас до вас доберутся! Казаки в городе!», хватали, что попадалось под руку и выбегали на улицу. Обезумевший народ ограбил и поджог ювелирную лавку «Козинский и К». Огонь заполыхал и в торговых рядах «Веста». Десяток переодетых белогвардейцев в путевых рабочих в Орловском депо, решили, что час настал и, выхватывая припрятанные винтовки и револьверы, бросились на вокзальную площадь. Убив двух милиционеров, они захватили артиллерийское орудие, которое было направлено на железнодорожную ветвь. Развернув орудие калибра 105 мм в сторону вокзальной площади мятежники произвели первый зал. Осколочный снаряд влетел в здание Губернского Земства, а ныне Губсовнархоза, и убил старого сторожа здания.

Лишь несколько часов позже, сотрудникам милиции и Красной Армии удалось навести в городе порядок. Длительные допросы очевидцев, так и не выяснил, кто же ворвался в город. Чекисты стараясь замять это нелицеприятное дело, вынуждены были доложить в Москву, что силы контрреволюции пытались поднять свою голову в городе, но были разбиты и бежали… Более двадцати погибших граждан в ходе беспорядков, были опознаны свидетелями как мятежники…, и дело было тут же закрыто.

Так похороны непутевого комиссара Балкина обернулись неприятными последствиями для городских властей. Из‑за паники было убито два десятка людей, разграблено и сожжено более десяти магазинов. Не трудно было предположить, что могло произойти в городе, если бы в него действительно вернулась армия Белых.

Вечером в Губернском Доме собралось большое скопление военных людей. На стенах особенно много висело красных флагов и революционных плакатов. Были и представители Губкома партии большевиков. Все собрались помянуть только сегодня похороненных милиционеров и комиссара ВЧК Балкина. О сегодняшней трагедии старались не говорить, а все больше отмалчивались. А если кто интересовался, то отвечали матерясь в адрес белогвардейцев, контрреволюции и несознательности населения, плевали на пол и с резкими взмахами руками говорили, что «Пора кончать с ними!».

На пролетарских поминках было решено отказаться от громких фраз и «плотнее сомкнуть свои ряды». Все пили мутный самогон и заедали вареными картофелинами и твердым холодцом, видно сваренным из лошадиных мослов. Опьяневшие городские начальники от власти, армии, ВЧК, милиции и ВКП(б) потихоньку, а потом подхватывая и усиливая на все огромное здание Городской Дома, заводили песни…

Когда было все выпито и съедено, перепеты все революционные и песни каторжан, народ примолк. Люди подпирали головы, покуривали, а некоторые уже похрапывали на столе. Неожиданно в холл вошел начальник охраны и доложил, что пришли депутаты от купцов и промышленников. Что хотят охранник не знал, но якобы они с депешей.

— Что за депеша, пусть входит один или два, — отдал команду Зурич.

Перед городскими начальниками и военными предстало два хорошо одетых господина в пальто с каракулевыми воротниками. «Аптекарь–провизор Рот и Купец Серебрянников», — представились они и встретившись взглядами с таким количеством начальства на миг оробели, вспомнив в этот миг каждый о своей семье и достатке…

— Что вы хотите, Господа! Вы видите, мы проводили в последний путь наших боевых товарищей, погибших за весь мировой пролетариат и дело революции… Вы, видно, хотели принести ваши соболезнования, а может и пожертвования, А? — громко, почти выкрикивая обратился к ним комиссар ВЧК Зурич. — Господа, говорите, что привело вас сюда?

— Мы депутаты от купеческого и торгового сообщества Орловской Губернии. И мы конечно приносим соболезнования, но привели нас сюда иные цели. Мы бы осмелились просить о снижении той непомерной контрибуции в 5 миллионов рублей, которую вы возложили на нас. Это еще более невозможно после сегодняшних погромов и грабежей!

Комиссар Зурич был невысокого роста, но широк в плечах. Черные волосы падали ему до плеч. Его родословную и возраст вряд ли можно было определить без ошибки. Он неторопливо вышел из‑за стола, на ходу расстегивая кобуру. Не дойдя до депутатов десятка метров он остановился перед ними и повнимательней присмотрелся.

— Уважаемые, господа, так вы считаете, что возложенная на вас контрибуция непомерна и невыполнима?

Настороженные и испуганные видом начальника Губернского ВЧК, купец и провизор молчали, с опаской поглядывая и на остальных губернских начальников и военных. Аптекарь стянул с себя очки–пенсне и стал нервно протирать их шарфом. Он тотчас вспомнил как его умолял дядя Моисей покинуть большевицкую Россию, но тот ответил ему, что деньги можно заработать и в пекле, лишь бы был спрос. Купец Серебренников вдруг вспомнил, что так и не успел сказать жене, куда он спрятал железный бидон с золотыми монетами… «Вот, теперь пойдет на панель, из‑за его забывчивости…», — подумал он, замечая как рука чекиста медленно достала из кобуры револьвер.