Десантник. Остановить блицкриг!

– Добро, – буркнул десантник, мельком по-думав, что буквально еще сутки назад все было намного проще. Тогда он отвечал только за себя и за двоих товарищей – Ваську Борисова, за которым на земле и на самом деле требовался присмотр, да за Михалыча, вполне способного за себя постоять и без его помощи. Зато сейчас, блин? Крутые плазмоганы и непробиваемые бронескафандры – это, конечно, офигеть, как круто, но все равно… Еще и Ирка…

– Излагай дальше. – Парень ободряюще погладил Савушкину по плечу, ощутив, как мгновенно напряглась под тонкой тканью ветровки девичья рука. – Еще часика полтора – и доберемся до места, а уж там и перекусишь, и отдохнешь…

– Итак, фройляйн, как фас софут? – с сильным акцентом перевел вопрос офицера стоящий рядом с ним немец. Этот, который второй, офицером определенно не являлся – и типаж не тот, и манера держаться – вон как на старшего косится, вот-вот зенки вывернет! Еще и пилотка на голове – точно, какой-то низший чин.

– Что, простите? – автоматически переспросила Ира, сомнамбулически раскачиваясь на раскладном стульчике с брезентовым сиденьем, куда девушку усадили, заведя в палатку. Мысли ворочались тяжело, голова была одновременно и легкой, словно рвущийся в небо наполненный гелием воздушный шарик, и тяжелой, будто отлитой из цельного чугуна. Окончательно ее доконали жара и поездка в трясучем броневике. Сначала фрицы бегом гнали Савушкину, больно пихая в спину прикладами и при этом о чем-то весело гогоча, от леса к бронемашине, у борта которой дожидался тот самый офицер с биноклем. Взгляд фашиста Ире сразу не понравился – аж озноб продрал. Таких глаз она еще никогда не видела – было в них нечто… эдакое, определение чему она так и не сумела придумать. Страшные у него были глаза, у обычных людей таких не бывает! Даже не сами глаза, собственно, а то, что плескалось в их глубине. Наверное, учись девушка на психиатра, она бы поняла, что подобный взгляд бывает у сексуальных маньяков или серийных убийц. Но Ирина оканчивала всего лишь геологический факультет…

Как ни странно, ничего особо жуткого с практиканткой не произошло. Гауптман Леман, как уже говорилось, прекрасно улавливал нюансы, когда можно позволить себе «немного расслабиться», а когда следовало строго исполнять служебные обязанности… Изучив содержимое ее карманов, Ганс переправил найденное в полевую сумку и молча кивнул одному из солдат. Подхватив ее под руку, тот подвел девушку к распахнутым кормовым дверям, толчком впихнув внутрь бронетранспортера. Лязгнув, дверцы захлопнулись. Савушкина огляделась, столкнувшись взглядом с ухмыляющимся щербатым ртом пулеметчиком – больше в бронемашине никого не было. Села на идущее вдоль борта дерматиновое сиденье – и тут же оказалась, постанывая от боли в пояснице, на полу, куда ее сбросил пинок тяжелого солдатского сапога:

– Setz dich hier hin! Beweg dich nicht! [12]

Спорить Ирина, понятное дело, не стала, хоть и не поняла ни слова. Упершись спиной в край сиденья – на сей раз немец не препятствовал, – обхватила руками колени и замерла, впав в состояние полной прострации. Никаких особых мыслей в голове не было, лишь какие-то не связанные меж собой обрывки. И еще мучила, буквально сводя с ума, жажда. Возможно, окажись на ее месте любитель популярных «попаданческих» романов, все могло бы пойти совсем иначе. Дождавшись, пока пулеметчик расслабится и потеряет бдительность, он лихо свернул бы ему шею и, завладев, оружием, перебил фрицев. А потом рванул на захваченном бэтээре в ближайший особый отдел, спеша сообщить товарищу Сталину о грядущих планах гитлеровцев.

Вот только ни одной из подобных книг Ира Савушкина просто не читала.

Она была всего лишь двадцатитрехлетней пятикурсницей геологического факультета.