Десантник разведотряда. Наш человек спасает Сталина

– Все намного проще, среди них были мои знакомые по Пинскому обкому, третий секретарь и командир взвода НКВД.

– Ты им сразу доверился?

– Разумеется, мы эвакуировались в одном поезде, а расстались в Саратове.

Вопросы сыпались непрерывной чередой, причем разрывая хронологию событий и саму тему. Его попросили назвать уплаченную на Рюгене сумму за бэушную форму, затем поинтересовались питанием у партизан. При этом за спиной сидели два стенографиста, а напротив еще одна парочка личностей в гражданской одежде внимательно отслеживала мимику и жесты. Олег отвечал уверенно и искренне, ибо о том, что он скрывает, никто не догадается спросить.

Допросы продолжались шесть дней, и он воспринимал это как должное. Человек месяц пропадал неведомо где и недоверие более чем обосновано. Утром его отвозили в кабинет начальника, после обеда передавали на руки врачам Центрального военного госпиталя. Затем он садился за составление отчета, и снова начинались допросы до позднего вечера, когда его отвозили домой.

Через неделю, после заключительного медосмотра, начальство госпиталя вручило копию заключения, по которому Олега признали годным к службе. При этом категорически запретили прыжки с парашютом и ограничили вес заплечного груза тремя килограммами. Олег прочитал непонятный диагноз: «Травма брюшной полости, вывихи тазобедренных суставов, искривление позвоночника, хронический остеохондроз». Он не горбат и не кривобок, посему никакого искривления не может быть в принципе. На этот раз из госпиталя привели прямо в кабинет начальника, где с ходу предъявили обвинение:

– Почему твой отчет расходится с реальными действиями?

– Я честно описал свои поступки, ничего не утаил и не добавил, – возразил Олег.

– Честно, говоришь? Тогда послушай сообщение партизан: «Проявив отвагу и находчивость, захватил бронемашину карателей и пулеметным огнем уничтожил взвод СС. Затем сменил позицию и расстрелял роту полицаев». У тебя написано лишь об участии в боестолкновении партизан с карателями.

– Я правильно написал, у партизан было два пулемета, а я был за рулем. Из пулемета стреляли партизаны.

– Партизаны, говоришь! Здесь написано о семьях партизан, которых ты спас от уничтожения.

– Не семьи, а жены, и стреляют они отлично, сначала меня хотели пристрелить. После захвата бронемашины поставил женщин за пулемет, вот они и выкосили полицаев.

– Не увиливай! За недостоверное составление отчета объявляю тебе выговор! Вот бумага за подписью командира и замполита отряда с круглой печатью! А ты один и доверия твоим словам нет!

Далее пошел полноценный разнос с обвинениями в близорукости и легкомысленности. Он был обязан предпринять все меры для скорейшего возвращения с задания, а не помогать гражданскому населению в боях с карателями.

– Мне требовалась медицинская помощь, а они видели перед собой говорящего по-русски немецкого пилота, – напомнил Олег.

– Это ты не мне говори, а вот сюда, – начальник потыкал пальцем в отчет, – напиши! Бумаги уйдут к не знающим нашего дела людям, а вернутся с большими неприятностями!

Пришлось садиться за дополнения к уже написанному тексту и собственноручно описывать личный героизм, которого в реальности не было. Попутно он получил еще один втык и добавил несколько строк о недоверии со стороны местных жителей, постаравшись представить это как бдительность.

Из всего сказанного Олег понял главное: от партизан прилетел связник, и он полностью реабилитирован. Начальник отдела внимательно перечитал дополнения, затем взял красный карандаш и жирно написал на полях: «Указанные действия подписант совершал, будучи тяжело раненным. Факт ранения и последующее месячное лечение у партизан подтверждены комиссией Главного военного госпиталя». Расписавшись и поставив дату, начальник отдела достал из стола золотую нашивку за тяжелое ранение:

– Держи, пусть невеста пришьет, иначе на свадьбе придется заносить ее в дом на руках.

– Спасибо, товарищ генерал!

– Тебе спасибо, задание выполнил на отлично, немцев двух самолетов лишил и неведомого гения разыскал!

– Он сам меня нашел.

– В том-то и дело, что вокруг было много наших людей, а доверился он только тебе, значит, и заслуга твоя. Посиди немного, почитай свежие газеты.

Олег перевел дух и примостился с газетами у окна. Отношения начальства с некими вышестоящими личностями его не интересовали, но втык сверху всегда доходит до низов, причем чем ниже, тем больнее. В кабинет кто-то зашел, а через мгновение Олег оказался в крепких объятиях первого секретаря Пинского обкома:

– Герой, наш белорусский герой! Прошлым летом отличился, и сейчас дал нацистам прикурить! Лично отряд карателей уложил! Две бронемашины захватил и три грузовика! Обеспечил транспортом наши колхозы, после победы начнем не с пустого листа! Вернешься? Машеров обещал тебе область дать!

Соглашаться? Ну уж нет! После войны партизаны поселятся в пригородных лесах, а через три года там начнут работать вывезенные из Германии заводы. Белорусы совершили поистине титанический труд, который осилит далеко не каждый, и Олег скромно ответил:

– Извините, я нашел свое место.