Десантники не сдаются

В Чечне Ануприенко давал пространные и грозные интервью, сводившиеся к тому, что боевики, организовавшие очередной теракт, понесут заслуженное возмездие. Мол, все будут схвачены и охреначены… Видимо, самим боевикам он говорит что-то иное. Информация была, что месяца три назад генерал встречался на нейтральной территории с лидерами сепаратистов. О чем они там договорились — одному шайтану известно. После этого именно Ануприенко дал указание отпустить одного из отцов ичкерийского сопротивления, когда того московские омоновцы случайно задержали в Даргунском районе.

— Давно доходили слухи, что появилась хорошо законспирированная частная лавочка по оказанию услуг крупным корпорациям, олигархам, — решив что-то про себя, неожиданно выдал Гермес. В его голосе звучала некоторая торжественность. Она обычно звучит, когда Главный оперативный координатор «Малой конторы» решает поделиться особо секретной информацией. — И ее почерк сильно похож на почерк «Синдиката».

— Значит, набирали силу, — кивнул Денисов. — И теперь решили свести старые счеты.

— Не в счетах дело… Они знают, что рано или поздно мы столкнемся. Если нанести по нас упреждающий удар, то серьезных противников в этой стране у них практически не останется. Они раковой опухолью расползутся по госструктурам… В последние месяцы шустрят они сильно. И опасно. — Гермес помолчал, потом выдал очередную порцию информации. — Неделю назад они зачистили Президента «Русбанка».

— Круто! — Денисов уважительно присвистнул. Он понял главное — тема эта была в работе давно, и у Гермеса была кое-какая информация, в которую он не считал нужным посвящать своего ближайшего соратника. Закон конспирации еще в гестапо сформулирован — два сотрудника в кабинете не должны знать, чем занимается сосед. — «Синдикат» имеет отношение к «Зеленой книге»?

— Ученых они, скорее всего, не зачищали. Случайно эти разработки пересеклись.

— А чеченцев «Синдикат» решил использовать втемную? Играя на слабостях Анзорова?

— Видимо. — Голос у Гермеса поблек, он будто испытывал сожаление, что пришлось расстаться с информацией первого уровня секретности. Бывший генерал КГБ относился к секретной информации благоговейно, отлично понимая, что она является и капиталом, и смертельной угрозой.

— Тогда у нас проблема. — Денисов вытащил сигарету, помял ее в пальцах. — Что делать с «Синдикатом»? С генералом Ануприенко?

— Будем разбираться…

— Ничего так не бодрит, как предстоящая славная русская разборка, — усмехнулся Денисов, сжав громадный кулак.

— Ты эту феню оставь, — нахмурился Гермес. — У нас не разборка, а нейтрализация противника.

— Виноват. Исправлюсь…

— Иди сюда, бестия рыжая, — Гермес протянул на ладони орешек, и белка, остановившаяся метрах в трех, опасливо посмотрев на него, юркнула вперед. Остановилась. Гермес бросил ей орешек. Белка схватила его и упорхнула.

Гермес расплылся в улыбке доброго дедушки Мазая.

Денисов усмехнулся, представив, что посторонний, завидев его руководителя, общающегося с природой, вполне может принять его за сентиментального пожилого дядюшку. Интересно, во что превратилась бы жизнь, если бы все казались теми, кто они есть на самом деле?

* * *

— Помню, в семьдесят четвертом на Краснопресненской пересылке в хату к нам шныря одного доставили, — отхлебнув густого и темного, как нефть, чая, завел очередную историю Черный.

Кабан, цедивший из стакана джин со льдом, стиснул челюсти, как будто зубы заныли. День начался как-то по-дурацки. С долгого и нудного разговора с Черным — шестидесятилетним «законником». Старый вор сошел бы за бомжа, если бы не золотые цацки и безвкусный костюм за несколько тысяч «зеленых». Считалось, что он присматривает от имени общака за бригадой Кабана, приобщает ее к благу воровскому и собирает деньги на поддержку правильной братвы и грев зоны. Черный присматривал еще за несколькими бригадами, хотя, конечно, больше формально. По оперативным данным Управления по борьбе с бандитизмом Черный проходил как один из ведущих лидеров преступной среды Подмосковья, направо и налево раздающий указания о наездах, разборках и мокрухах и по невероятной своей хитрости до сих пор не попавшийся. На самом деле этот старпер больше гундел о старых колымских временах и при случае без остановки часами мог рассказывать о том, с кем сидел, кто в какой колонии был «хозяином», и как суровый быт и строгие правила прежней зоны разительно отличались от современного хаоса и беспредела.

Благодаря прикрытию Черного банда Кабана приобретала статус благородного собрания правильных по жизни пацанов и перестала считаться шайкой законченных отморозков. Наличие вора в законе придавало респектабельности.

Часть историй Кабан привычно пропустил мимо ушей. Очнулся только когда Черный торжественно завершил драматическое повествование в стиле Шекспира:

— Вот так был раскоронован вор в законе Тимур… А мораль такая — всю пайку в мире не захаваешь…