Десантники Великой Отечественной. К 80-летию ВДВ

Капитан Струков знал, что гарнизоны противника отлично вооружены. Немцы успели занять и укрепить выгодные позиции, имеют в достатке припасов. Со стороны болота Невий Мох Большое Опуево обнесено деревянно-ледяным заграждением. Дорога, ведущая через Козу на Демянск и через Подсосенки на Добросли, пристреляна заранее. За Чернорученкой – минометная батарея фашистов. Огнем артиллерийских батарей Глебовщины можно накрыть все подходы к деревенькам. Капитан строил ряды атакующих. Но он также знал, что в разгар боя самые лучшие планы часто сминаются и все решает сметка рядового исполнителя. На своих десантников Алексей Николаевич надеялся, верил в них.

Лыжники, увязая в снегу и путаясь в валежнике, с рубежа атаки кинулись вперед изо всех сил. А сил-то было с гулькин нос: многие не добежали до изб!

В рассветной мгле десантники выбирали кратчайший путь к огневым точкам противника. Минометчики Ивана Зайцева из «малюток» били по густым вспышкам выстрелов. Вот уж смельчаки хлестали огнем в окопах фашистов, орудовали прикладами и финками. После удачного боя с вражеской засадой в ночь на 14 марта 1942 года каждому лыжнику МВДБ казалось, что он способен сделать невозможное. И не только казалось. Красные лыжники перешагнули грань возможного. Они имели на руках гранаты и стрелковое оружие: винтовки и кое у кого автоматы. Немцы же – артиллерию, бронемашины, крупнокалиберные пулеметы, минометы всех калибров, укрепления и отлично сработанную связь. И все же в ту рассветную пору враг растерялся, стал пятиться под напором десантников из западной части Большого Опуева в сторону Черного Ручья и Горшковиц. На большой скорости проскочили две легковые машины, надо полагать, удирали штабники СС.

Ожесточение предрассветной схватки нарастало. Бой шел в отдельных очагах, вокруг дзотов. К фашистам по зимнику – саперы не успели заминировать дорогу – подоспела подмога из Добросли. Враг отчаянно пытался вытеснить десантников из села на берег речки, на голое место, под разрывы мин и снарядов.

Осколками мины перебило ноги командиру батальона капитану А.Н. Струкову. В тяжелом состоянии он был перенесен в сарай над обрывом Чернорученки. Санитар перетянул ноги по бедрам жгутом, чтобы уменьшить кровотечение. Остаться раненым в строю искони в русской армии считалось геройством. Комбат-2 из МВДБ продолжал руководить боем. Связь со штабом бригады нарушилась: пулями и осколками повредило рацию. Донесения он посылал со связными. Из рот докладывали нарочные.

Саперы 2-го отдельного парашютно-десантного батальона проникли на неприятельский склад и заложили заряды. Так ахнуло – взрывной волной гнуло сосны, как в бурю. Вырвало рамы в ближних избах, повалило заборы…

На Большое Опуево градом повалились снаряды – зенитчики, охранявшие аэродром Демянска, вступили в бой. Чадные султаны взрывов вспыхивали на дороге, на улицах, по берегам речонки.

Немецкие командиры гнали подкрепление на машинах по зимнику в Большое Опуево. Десантники из засады подожгли бронетранспортер – закупорили узкий путь. С рассветом враг осмелел, и потери лыжников МВДБ возросли. Раненых парашютистов переносили в сарай, к комбату А.Н. Струкову.

Над лесом, огибая Большое Опуево, пролетела «рама» – оглядывала поле боя. Летчик сделал круг над селом. Самолет скрылся, а снаряды стали ложиться прицельно, очевидно, авиатор скорректировал огонь.

Оценив обстановку и выслушав разведчиков, искавших в селе склады с продовольствием, капитан Струков отослал связного в штаб бригады: «Гарнизон разгромлен. Несу большие потери. Продуктов тут не нашли». Не дожидаясь ответа, согласно приказу на опуевскую операцию, комбат-2 распорядился тщательно перевязать раненых, собрать документы убитых немцев и съестные припасы врага. Затем приказал батальону отходить в лес, в заранее условленный район диких урочищ Невьего Моха.

Алексей Николаевич оставил с собой санитара и сержанта Ивана Карасева, бывшего колхозника из вятской деревни. Сержант и еще несколько бойцов из его отделения заняли круговую оборону, взяв под защиту раненых товарищей и своего командира.

– Отвлекайте немцев на себя! – требовал капитан Струков.

Он подполз к распахнутым воротам и тоже палил из автомата, рядом лежал Иван Мелехин, успевая заряжать диски и попеременно подавая их комбату, менял автоматы.

Уже укрылись в сосновой гущине отходившие от Опуева роты и взводы. Немцы, казалось, успокоились. Затихла пальба. Умолкли зенитки в Глебовщине. Трещало пламя на месте склада боеприпасов…

Десантники, оставшиеся в сарае, посчитали гранаты, перебрали патроны в подсумках, поправили повязки. Разгоряченные боем, они не ощущали холода. Не замечали они и рассветной зари, что окрасила небо над лесом.

Из Малого Опуева доносились одиночные выстрелы. Струков прислушался к ним, стараясь выделить свои. Он надеялся, что напористая атака здесь помогла Жуку переломить ход схватки там, в Малом Опуеве. Убедившись, что перестрелка замирает, Алексей Николаевич прислонился к стенке, нашарил планшетку, вынул листок бумаги и лихорадочно царапал карандашом: